реальность, чтобы обреченно поморщиться, ибо освещаемый сполохами каминного пламени Анатон стоял по его правую руку, сцепив в замок здоровенные лапы и похрустывая мощной шеей, наклоняя рогатую голову из стороны в сторону.
– Не кривись! – демон расцепил лапы и, сделав «цок» вперед, хлестнул мальчишку по щеке.
Голову Дмитрия с силой мотнуло в сторону и он непроизвольно ойкнул, засадив в щеку свежую занозу – старые выпали еще после «волшебной» капельницы.
– Не ной, как ребенок! Я еле ударил! – прищурив оранжевый глаз, раздраженно произнес палач.
– Я случайно… – глупо пробормотал пленник, оправдываясь и слегка морщась от жжения в щеке, хоть это и выглядело смешным по сравнению с предыдущими мучениями.
– Ты и нарочно можешь, наглый, как незнамо, что! – демон засунул лапу под пыточный стол, после чего ржавые, наверняка для видимости кандалы неслышно втянулись в дерево, впитавшее не одну сотню литров крови. – Вставай и пересаживайся! – он указал пальцем на издающее монотонный гул кресло из VIP-стоматологии.
«Хоть что-то изменилось!», – парень одновременно испугался и обрадовался.
Было непривычно знать, что можно поднять голову, руки, ноги и даже встать. Страшновато как-то… Столько времени лежать прикованным, лелея надежду принять вертикальное положение, и наконец получив приказ – бояться сделать. Так неожиданно… Дмитрий чувствовал себя мнущейся в преддверии первого полового акта, вышедшей замуж девственницей, знающей о необходимости снять трусы, но как же это тяжело, плюс что-то страшное торчит меж ног у мужа!
– Быстрей! Или мне тебя поднять надо? Это я всегда рад… – черт ощерил клыкастый рот. – Что ты, как девка после родов?! – Анатон взял с поверхности пыточного лежака последнюю сигарету, совсем недавно вытащенную из пачки, и поцокал к огню прикурить, между делом смахнув на грязный пол большой палец Дмитрия.
– Встаю-встаю… – забормотал несчастный узник, аккуратно спустив ноги на более чем теплый и липкий от недавно пролившейся крови пол, умудрившись наступить на все тот же большой палец, лежащий рядом с отвратительно размозженной по локоть старой рукой.
– Бл..ть! – непроизвольно произнес парень, испытавший целую гамму чувств, а затем ойкнул, уж слишком это нелепо звучало.
На «ойк» и «бл..ть» никто не среагировал, видимо в Аду привыкли и не к таким недоразумениям.
«Если подумать, то я могу слезть и обосраться, а здесь никто и не моргнет… Или идти и сраться на протяжении пути, а никто не пошевелится…», – мальчишка, шевеля затекшими плечами и неприятно прилипая к полу, с трудом отошел от пыточной лежанки, стараясь не смотреть на валяющиеся под ногами, принадлежащие ему же конечности.
Все его естество мечтало, как можно быстрей решить проблему с нахождением в этой комнате, и как ни странно, приобретением хоть какой-то одежды, пусть даже набедренной