ветерке, дующем в окно. О том самом свежем летнем ветерке, ласкающем щеку, когда квендели, полные надежд, с корзинами для пикника в руках выезжали на симпатичные холмы у реки за Колокольчиковым лесом.
– Паутина в мозгу и мухоморы! – мрачно пробормотал он. – Что за глупости приходят тебе в голову, косолапый тупица! Прежде чем тащить сюда корзины для пикника, надо изрядно потрудиться, Шаттенбарт, старый ты болтунишка!
И он направился в обход Папоротниковой поляны, чтобы отвоевать у Сумрачного леса еще двадцать-тридцать шагов неосвоенной дотоле территории.
Легче, чем раньше, не стало, но, по крайней мере, Бульрих привык к цепляющимся за ноги веткам и траве. Он решил больше не принимать это близко к сердцу и приказал себе оставаться спокойным и осмотрительным.
Прежде чем погрузиться в полумрак лохматой еловой рощи, он еще раз оглянулся, чтобы убедиться, что Папоротниковая поляна у него за спиной мирно спит. Судя по всему, его никто не преследовал. Ели упрямо не пропускали его, царапали лицо и руки. Бульрих свернул влево, чтобы попытать счастья с невысокими тисовыми деревьями, окружавшими три могучие ели. Он не мог понять, были ли эти тисы молодняком или же древними, сварливыми созданиями, которым мешали еловые ветви. Длинные лишайники свисали с елей, будто бледные бороды, и Бульрих замер в изумлении, когда один из них погладил его по голове.
– Воистину, это к добру, Шаттенбарт, – пробормотал он, подняв голову и поспешно проведя рукой по волосам, проверяя, не осталось ли там чего-нибудь отвратительного.
Теперь он решил держаться правее, чуть дальше от елей, которые загородили путь. Больше делать было нечего. Как раз в том месте, куда он направлялся, лежал огромный поваленный ствол. Бульрих не сразу разглядел, что это за дерево, настолько оно заросло мхом. Там, где покоился остов нависающей кроны, во все стороны разросся плющ, вплетая лозы в мертвые ветви.
На другом конце ствола огромная корневая пластина поднималась из лесной подстилки, как стена. По ней вился дикий виноград, а в яме, которую оставило в земле выкорчеванное дерево, росла крапива высотой по колено вперемешку с незнакомой Бульриху травой с мелкими продолговатыми листьями. Он догадался, что за дерево перед ним, увидев, что из пня прорастали свежие побеги – удивительное зрелище в полутьме Сумрачного леса. По молодым листьям Бульрих понял, что это был дуб, и задумался, что заставило его рухнуть. Возможно, под огромным весом почва тут постепенно просела, и корни перестали удерживать ствол.
Бульрих снова достал бересту и древесный уголь. Вот еще одно место, которое можно безошибочно найти на карте. Опустив взгляд на зарисовки, он сделал шаг вперед и так сильно споткнулся, что упал ничком. Береста и уголь улетели куда-то за дубовый пень.
– Вьюнки дубовые и жухлая трава! – задыхаясь, выкрикнул проклятие Бульрих.
Он терпеть не мог падать. Это всегда было унизительно, даже в такой глуши, как эта. Ворча про себя, он поднялся и отряхнул одежду, а потом мягко