целым, а меч, упиваясь кровью, запел торжественную песнь смерти, безжалостно разя врага и заставляя Медведя танцевать, делая то шаг вперёд, то назад, то бросаясь в стороны, то крутясь волчком вокруг своей оси и разя при этом врагов, нанося бесконечные удары и подпевая мечу рвущимся, помимо его воли, из груди, медвежьим рыком.
Он не видел, что за ним, руша стену противника, ворвались его вятичи, варяги и сотня князя. Задыхаясь от пляски, он рубил и рубил, подпевая мечу и исполняя с ним песнь смерти.
«Вечер потрясений», превратился в «день ужаса», подумал Святослав.
Хазары сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее стали отступать, вскоре обратившись в позорное бегство, а навстречу русичам, безжалостно рубя бегущую пехоту, по взмаху царской руки и под гулкий рёв боевых труб, мчался последний оплот Иосифа – конные арсии, которых арабы называли «знамя пророка», а хазары – «солнце кагана».
Сам богоносный каган, на смиренном белом коне, выехал из дворца, направившись воодушевлять воителей. Все, кто встречались на его пути: ремесленники, торговцы, беки, падали ниц, уткнув носы в землю.
Кортеж, миновав городские ворота, двинулся к хазарскому стану.
– Каган с нами! – арсии беспощадной лавиной врубились в пеший строй русичей, и всё закипело и закружилось.
Клубы поднятой пыли скрыли от Святослава картину боя.
– Ну, что ж, пора и нам косточки размять, как мозгуешь меченоша? – обратился он к Доброславу.
– Давно пора, княже, – обрадовался отрок. – Вон и волхвы со своими амулетами и дуделками к воинам двинулись.
– Ну, так подай щит, а сам меня держись. Вы тоже, – обернулся к Бажену с Клёном, и направил коня в сторону русской конницы воеводы Люта.
– Русичи, бой ждёт вас и победа, – поднял над головой меч Святослав.
Усталые от жары и жажды конные ратники взбодрились и ринулись в бой за своим князем. Монотонный гулкий топот тысяч копыт, ржание лошадей, завывание арсиев, выкрики русичей: «Слава Перуну», лязг сабель и мечей, и вот две лавины сшиблись, раздались звонкие удары копий в щиты и кольчуги, всё смешалось, наземь валились выбитые из сёдел русичи и хазары.
– Пер-р-ун! – выкрикнул Святослав и его меч, высекая искры, столкнулся с саблей арсия, а белый конь, поднявшись на дыбы, ударил копытами в синий щит и выбитый из седла хазарский конник свалился на степную траву, и тут же был затоптан конскими копытами в круговерти сечи.
Меч Святослава окрасился кровью, когда, пробив кольчугу, вошёл в грудь вопящего арсия: «Где же конница печенегов? – рубился с хазарами князь, – пора бы ударить на арсиев».
Печенежская конница под водительством хана Кури, огибая сражающихся русичей и хазар, рубя попадающихся на своём пути арсиев, намеревалась ударить по врагу с тыла, но, постепенно замедляя бег коней, печенеги останавливались в растерянности – в стрелище от них, спокойно стояла разнаряженная свита и каган, над которым, оберегая от солнца, держал цветастый зонт управитель дворца.
– Божественный каган, –