досконально разбирающегося в политике и экономике, почище Маркса, либо – философа, ищущего ответ на всякий вопрос вплоть до самого банального и пошлого типа «кто мы и зачем?» Спустя длительное молчание Андрюха превратился во что-то подобное. Вглядываясь в отдалённые пятиэтажки и глубоко затягиваясь сигаретой, он спросил:
– Антоха. Ты счастливый человек?
После короткой паузы я ответил:
– Не знаю. Нет, наверное.
– Почему?
– Не ощущаю я этого счастья…
Друг вопросительно посмотрел на меня.
– Да нет, жизнью, конечно же, доволен, – ответил я на его взгляд. – Но вот сказать, что счастлив…
Я замолчал, пытаясь сформулировать мысль. Выпитый алкоголь не позволял мне сосредоточиться. В голову лезли лишь картинки миновавшей встречи с Кариной и в особенности её ярко-зелёные глаза. Мне казалось, что я полюбил их. За что? За цвет? Длину ресниц? Да не важно. Главное было то, что они остро вре́зались в мою память, как нож врезается в брикет маргарина. Доведётся ли мне ещё хоть раз увидеть эти глаза? В том я не был уверен. Карина хоть и обещала позвонить (что в перспективе сулило встречу), но откуда мне было знать, что эта надежда не являлась ложной? Возможно, Карина просто не хотела меня огорчать.
– Счастье – чувство мимолётное, – наконец вынес я своё суждение. – Это всего лишь секунда. Внезапно возникает из ниоткуда и также внезапно исчезает в никуда. А всё, что происходит далее, это только послевкусие.
– То есть по-твоему счастливых людей не бывает?
Я задумался.
– Не совсем так. Есть те, кто умеют растянуть эту секунду. Они счастливые. Но такое случается очень редко.
Мы закурили ещё по одной. Молчали. Философии на сегодня, мне казалось, было достаточно, тем более я сомневался, что спьяна наговорил чего-то мудрого. Мысли смешивались. Внезапно мою голову посетил вопрос:
– Братан, а что такое Купчино.
Андрюха усмехнулся:
– Ну вот вишь дом напротив?
– Ну?
– Эт и есть Купчино… Или вон фонарь, вишь? Эт тоже Купчино… Деревья, тротуар, остановка, урна…
– Да я понял тебя, – немного раздражённо перебил я друга. – Та чокнутая с Невского сказала, что сюда лучше не соваться…
– Больше слушай всяких чокнутых с Невского.
Мы вернулись в кухню и допили скотч. Меня жутко клонило в сон. Андрей был чуть пободрее:
– Завтра у нас квартирник недалеко от центра. Пойдешь со мной? Песни попоём, стихи почитаем. С Германом тебя познакомлю.
Сон смыкал мои веки, наливая их свинцом. Голос друга уплывал куда-то за пределы кухни. Последнее, что я помню из сказанного мной:
– В общем… можно…
Глава 5
Утром последовавшего дня я был вполне свеж и бодр. Встав с дивана (не помню, как переместился из кухни в зал), я уронил взгляд на пол, где лежал тетрадный лист в клетку, на котором синими чернилами было выведено:
«Молодец, я на репетиции, позвоню, как закончится. Приготовь стихи на квартирник.
P.S.: