гнёзда. Ты не знал? – она обернулась.
Рихард от её внезапного обжигающего взгляда вновь закашлялся. Разговор стал колючим и неприятным. Захотелось сбежать. Из носа на стол брызнул морс, красная капля попала на капустный лист, потекла по прожилкам, и в памяти вдруг возник вчерашний несчастный воришка, который исторгал из себя куски еды. И отец – как он мог! – заступился за негодяя, откупился непонятными объяснениями по дороге домой. Кубик – точно! Рихард вспомнил, что тот жёлтый кубик он подобрал там же. От предчувствия чего-то неизвестного и страшного началась икота, зашевелились волосы на затылке. Вцепившись в край стола, мальчик уставился в тарелку. Всё в голове смешалось. Райка хмыкнула и прошла к тазу с водой, опустила в него свою чашку. Мальчик проводил её взглядом. От перескочивших мыслей он потерял нить разговора.
– Ты, если поел, может, пойдёшь? Я очень устала, хоть вздремну немного. И, будь добр, ни слова Нолану и остальным. Пусть этот разговор останется нашей маленькой тайной, – женщина не смотрела на него, до скрипа намывая посуду.
– Да, конечно, – Рихард залпом допил морс, схватил картофелину и бросился к выходу.
– Птенчик, – окликнула его на ступенях Райка, – и оденься нормально, как пойдёшь в Каменный угол, а то тебя не поймут, если увидят в этом.
Рихард фыркнул и торопливо зашлёпал подошвами разношенных сапожек в сторону дома, где было всё понятно, безопасно, без странных вопросов и ответов. Теперь у мальчика, кажется, появилась ещё одна причина вернуться в Лагенфорд: посмотреть, на что променял город древнее племя.
Деревня была непривычно пуста. Видимо, жители отсыпались после ночного рейда. Только на тропе, ведущей к источнику, несколько женщин с детьми о чём-то негромко переговаривались. Да неподалёку на крыльце общественной бани сидел парень, прошедший инициацию три года назад, который всё набивался в ученики к дяде Рихарда. Банщик дремал, скрестив на груди руки, поджав под себя ноги и опустив на глаза поля вязаной панамы. Будто почуяв взгляд мальчика, он приподнял голову, просипел:
– Баня будет вечером. Тогда и приходи. Безумная ночка. – И уснул обратно, поёрзав спиной по деревянной двери строения.
Рихард только качнул головой, заглотил картошку, слизал крошки с пальцев, вытер руки о длинную рубашку, и пошёл дальше. Он не любил воду. Отец рассказывал, что раньше загнать сына в баню было целым представлением, но после одного случая стало легче. Тогда безуспешные попытки подружиться с одним мальчиком кончились дракой, и Рихарду пришлось долго смывать с себя землю и кровь под взволнованным взглядом Нолана.
Впереди послышались грубые громкие голоса и смех. Из-за дома в конце улицы вышли трое. В центре – глава деревни, Гурджег – пожилой, но бодрый и крепкий мужчина с белой бородой до ремня штанов, заплетённой во множество косичек. По бокам – двое его сыновей: высокий, широкоплечий Маджер и низкий, рыхлый, с плутоватым взглядом Симон. На руках у всех троих были краги из толстой кожи в ремешках и клёпках;