на лад.
Тут К. хлопнул ладонью по столу так, что затрепетал жалкий огонёк свечи, а по стенам запрыгали тени и громко рассмеялся, да так, что мать и сын вздрогнули и прижались покрепче друг к другу.
«Что за дикие мысли лезут мне в голову, – громко произнёс К., – сплю ли я наяву? Как я могу быть кем-то другим, если я К., землемер! Если я четыре дня назад приехал сюда по графскому приглашению на работу!»
Но К. тут же запнулся на своих словах, припомнив про личные документы и бумаги, пока что лежащие в школьном зале вне пределов его досягаемости. Как же он всё-таки бывает глуп и недальновиден! Допустим, пускай мать Герстекера приняла его за кого-то другого, в её возрасте это не удивительно, старые люди часто ведут себя странно с годами, и пусть она упорно считает, что К. не тот за кого себя выдаёт. Но зачем ему, К., делать её своим новым врагом, начав в открытую сомневаться в её словах, зачем ему снова допускать такие нелепые промахи. Не лучше ли сделать вид, что он верит ей и готов открыться, рассказав кто он на самом деле, а тем временем дипломатично выведать, насколько важным господином она его считает, раз уж речь зашла про каких-то могущественных дам из Замка и некую Анну. Кстати, лучше бы К. выяснил кто она такая эта Анна, имя-то он запомнил сразу! Может тогда ему удастся извлечь из слов старухи какую-то практическую пользу для себя. Ведь сейчас он совершенно одинок, без документов, денег и жилья, у него нет ни крова, кроме как в доме матери Герстекера, ни провожатого ночью в школу, кроме как самого Герстекера, если К. все-таки решится отправиться туда до наступления утра. И ему надо поторапливаться с верными решениями, так как время идёт, и вот уже становится видно, как они оба, мать с сыном, начинают смотреть на К. с усталой враждебностью, пока он делает свои очередные глупости. И если К. не исправит ситуацию, то его положение снова ухудшится, хотя кажется, что хуже и так уже невозможно.
Поэтому помолчав, К. сначала извинился перед матерью Герстекера за то, что так долго вводил её в заблуждение и не говорил правды; ему приходится соблюдать известную осторожность, сказал он, и землемером он назвался вынужденно, слишком многое поставлено на карту и любая оплошность грозит расстроить все его планы в Деревне. Но, как он видит, мать Герстекера не только очень проницательный и мудрый человек, что позволило ей приблизиться к истине о действительном положении вещей, но и благородная женщина, которой К., получается, может доверять, поэтому он просил бы пока не разглашать его тайну, чтобы никто не смог повредить его замыслам. Но поскольку, для всех в Деревне и Замке он по-прежнему землемер, то он хотел бы сохранить в безопасности свои нынешние документы с которыми он приехал в Деревню, и просит Герстекера, чтобы он как можно скорее сопроводил К. до школы, где эти бумаги у него хранятся. И раз уж зашла речь о Анне, то ей надо поскорее увидеться с К., так как и у него есть для неё важные сведения, которые он ей должен сообщить.
Произнеся эту наскоро слепленную речь, К. вытер со лба выступивший от своей