шляпку.
Джек поднял голову:
– Утречко доброе, голубка моя.
Марианна, широко зевнув, развязала ленты на шляпке и стянула ее с коротких каштановых кудряшек.
– Доброе утро, Джек.
И опять этот приятный мелодичный голос хорошо воспитанной женщины поразил Стонтона, хотя теперь он знал его природу.
Она направилась к Джеку: гибкая, со звериной грацией, двигаясь экономно и плавно, – на ходу сняла перчатки, затем развязала накидку и скинула с плеч.
Мисс Симпсон опять зевнула и начала расстегивать деревянные пуговицы на платье.
Сент-Джон моргнул. Боже праведный, неужели эта женщина собирается раздеваться прямо здесь?
Расстегнув последнюю пуговку, она стянула платье через голову и осталась в коротком корсете, сорочке и нижней юбке.
Кожа у нее оказалась такой бледной, что синяки на теле сильно выделялись на этом фоне.
Странное чувство охватило Стонтона – в животе все словно сжалось, когда он увидел немые свидетельства ударов, которые ей приходилось принимать на себя неделю за неделей: от побледневших желтых до бурых клякс и воспаленных пурпурных и черных синяков на скуле и челюсти.
Значит, ее бои куда более истинные, чем ему думалось.
Когда Джек снова к ней повернулся, Марианна протянула ему гладкую мускулистую руку и закрыла глаза, словно ей было трудно бодрствовать.
– Устала? – спросил Джек, деловито бинтуя ее левую руку полосками ткани.
– Немного. – Глаза она не открыла.
Джек опустил ее левую руку и взялся за правую.
– Энни, я настаивал, что сегодня утром ты должна выспаться.
– Дядя хочет, чтобы я тренировалась с тобой трижды в неделю.
Ее тон ясно говорил, что они обсуждают это далеко не в первый раз.
– Ага, ага, знаю я, чего Барни хочет. – Великан грубо фыркнул, и изогнутые губки мисс Симпсон сложились в очаровательную улыбку, а на щеках появились те самые ямочки. – Голова болит?
– Немножко, – призналась она и открыла глаза; Джек как раз закончил бинтовать ей руки.
– А я тебе говорил – не пей ту поганую шипучку.
Она засмеялась как-то по-девчачьи и легонько подмигнула:
– Думаю, ты единственный человек на свете, кто так относится к шампанскому. Кроме того, Сесиль праздновала свой день рождения, и мне пришлось выпить.
Джек что-то пробурчал и снова повернулся к сумке.
– Давай разогревайся хорошенько, девочка. Тут холодно, как у ведьмы под сиськой, а я не хочу, чтобы ты себе что-нибудь растянула.
Она зевнула, вздохнула и неожиданно начала выполнять самую жесткую серию упражнений, какую Сент-Джон когда-либо видел, а он вовсе не был наивным новичком в спорте.
Как любой молодой аристократ, в юности он был просто одержим кулачными боями. Еще в Итоне все их «братство» начало заниматься в клубе «Гимнос».
Поскольку у слова «гимнос» имеется и второе значение – «обнаженный», им в голову пришла