мне, что у нее есть хахаль. Так и сказала:
– Котя, представляешь, у меня появился мужчина! Он такой… такой…
Она закатила глаза от восторга. А я, я оцепенел. А потом ударил ее.
Она расплакалась.
– Котя, за что?
Как будто сама не понимает. Дурочку строит. Поэтому я ничего не ответил, гордо удалился на кухню. От расстройства у меня разыгрался аппетит. Она сразу же побежала за мной. Принялась суетиться: скушай то, попробуй это…
Я плотно поел. Сытый желудок наводил на мирные мысли. И я подумал: «Может, действительно простить?»
Главное ведь, чтобы она его домой не приводила.
Целую неделю Она приходила домой счастливая. Кружилась в вальсе по кухне, бесконечно рассказывала мне об этом негодяе. А еще приносила с собой огромные веники роз. Розы теперь стояли у нас везде: в гостиной, в спальне, на кухне. Даже в ванной мок в ледяной воде букет. Говорят, от холодной воды они становятся свежее. Не знаю, может быть. Но пару ваз с этими цветами от хахаля я опрокинул. Чисто случайно. Она, конечно, расстроилась. Но пусть знает!
На самом деле, с хахалем я уже почти смирился. Он был где-то там, далеко. А мы с ней здесь, вдвоем. Все изменилось внезапно. Заворочался в замочной скважине ключ. Я торопливо направился в прихожую ее встречать. Однако что-то было не так. Я не сразу понял, что. В квартиру сначала ворвался визгливый женских смех. Я машинально отметил, что никогда раньше не замечал, как противно она смеется. Потом не менее противный мужской смех. И в квартиру ввалился он, хахаль.
«Она все-таки привела его…» – мелькнула мысль.
А как же я?
Мысль была растерянная, горькая. Наверное, ее горький вкус и разбудил боевую ярость, которая живет в сердце каждого настоящего мужчины.
– Котя, познакомься, это… – начала Она.
Договорить не успела. Я взревел и взвился вверх, метя удар в ненавистное лицо хахаля. Хахаль заорал. О, какой сладкой музыкой отозвался в моей душе этот вопль! Он смыл горечь ее измены, оставляя после себя только удовлетворение от правильности поступка.
Правда, Она этого не оценила.
– Так нельзя, Котя, – выговаривала она. Ее руки ловко двигались, накладывая мне еду.– Так ты мне всех мужчин разгонишь.
– Самый лучший мужчина в доме – это кот, – хотел сказать я, но не сказал.
Коты, пусть и такие замечательные, не умеют говорить.
На следующий день хахаль приперся опять. С заклеенной мордой. С порога потряс пакетиком паштета не самой дешевой фирмы.
Может, он не настолько плох? Надо попробовать пометить его ботинки.
Любовь нечаянно нагрянет…
Василий Петрович был подозрительным человеком. Он подозревал соседку тетю Машу с третьего этажа в том, что она говорит о нем гадости за его спиной, коллег – что они тырят его кофе, родное предприятие – что утаивает себе часть его денег, правительство в том, что рулит страной куда-то не туда, знакомых в том, что они в любой момент могут толкнуть его в спину. Если бы можно было подозревать в чем-то солнце, то Василий Петрович подозревал бы и его. Не додает тепла, однозначно. Особенно зимой. Хотя, честно признаться, не все подозрения Василия Петровича были беспочвенны.
Некоторые