делают нас сильнее. И разжигают в нас познание большей любви, которая позволяет жить в настоящем, принимая свой выбор, и брать ответственность за свою жизнь.
Когда ты постоянно живёшь во тьме, то трудно замечать свет. Однако не перестаёшь к нему стремиться. И я стремилась. И искала этот свет в других, но только не в себе…
«Великая цель всякого человеческого существа – осознать любовь. Любовь – не в другом, а в нас самих, и мы сами ее в себе пробуждаем. А вот для того, чтобы ее пробудить, и нужен этот другой. Вселенная обретает смысл лишь в том случае, если нам есть с кем поделиться нашими чувствами».
Глава 2.
ДЕТСТВО
Все-таки у детства есть определенные сроки. Оно должно начаться с рождения человека и завершится, когда ребенок вырастет и забудет детские забавы. В идеале детство – это царство, где нет боли от потерь, где нет унижения, где нет предательства и никто не умирает. Где много радости и веселья. Детство – это беззаботное время для растущего ребенка, вне ответственности и решения проблем. Это яркая пора игр с друзьями на свежем воздухе, в настольные игры, в куклы, машинки, конструкторы. Детство – это забота и ласка от родителей.
Мне кажется, что мое детство закончилось, не успев начаться. Возможно ли повзрослеть в три с половиной года? Не знаю. Да и, что такое взрослость? Может ли быть, что это определенный возраст? Говорят, люди взрослеют, когда осознают свою ответственность в первую очередь за себя, но в то время, когда отсоединяются от родителей и идут в жизни своим путем. Однако многие взрослые, переступив возрастной предел совершеннолетия, так и остаются с детским мышлением и поведением, безответственно заигрываясь с чужими судьбами.
Но я помню момент, после которого мой детский мир перевернулся с ног на голову. Когда я совсем маленькая стою перед окном, цепляясь за подоконник, в большой пустой белой комнате на втором этаже. За окном я вижу деревья в большом саду и облака, медленно плывущие по небу. Солнца нет. И мамы нет. И папы. И бабушки. Нет тех моих взрослых, которые брали меня за руку и вели то в детский сад, то обратно домой, помогали одеваться по утрам, усаживали за стол, чтобы накормить, разрешали играть с красками, укладывали спать. Я не помню, как я попала в ту комнату, и того, кто меня привез туда.
Какая-то девочка, старше меня, подошла ко мне, она показалась мне знакомой. Протянула подушечку, белую сладкую конфету. Я взяла ее. И узнав ее вкус, вспомнила, как мама часто угощала такой конфетой после садика. Она должна быть сладкой, но я чувствовала только горечь в тот момент. И я заплакала – ведь я одна, теперь одна. «Где моя мама? Я хочу к маме. Хочу домой», – жалобно пищала я и ощущала в груди боль. И эта боль не была похожа на ту, что бывает от ссадины на коленке или шлепка отца за непослушание. Это что-то, что высасывает жизнь. Именно так со временем я поняла те ощущения жуткой тоски и внезапно образовавшейся дыры в груди, которую заполнила та боль.
Люди в белых халатах кормили нас таблетками, водили на прогулку и порой