Кэрол Джонстон

Черный-черный дом


Скачать книгу

вкус ром немногим лучше виски Келли. Возможно, он ослабит похмелье, с которым я проснулась.

      – Эйлан-Бик, – произношу я, глядя на маленький остров. – Что это значит?

      Чарли забирает у меня фляжку и завинчивает ее.

      – Eilean – это «остров». Beag – «маленький».

      – А гэльское название Килмери – Килл Мер…

      – Кил-Мэри.

      – Что это значит? – Я прекрасно понимаю – и, несомненно, Чарли тоже, – что попытка завязать хорошее знакомство хотя бы с одним из местных жителей выглядит крайне неуклюже. Но для меня настойчивость часто заключается в том, что я начинаю идти по какому-то пути и понимаю, что сворачивать с него будет только хуже.

      – «Остров, где церковь Святой Марии». – Он кивает в сторону длинного, узкого мыса, виднеющегося далеко на западе и все еще окутанного темными облаками. – На острове Роэнесс есть развалины средневековой церкви тринадцатого века. Конечно, это слово происходит из древнескандинавского наречия. Большинство географических названий здесь такие. Почти в каждом Маклауде, Макниле, Макдональде, Маккензи или Моррисоне, родившемся на этих островах, течет скандинавская кровь.

      Я слегка вздрагиваю при упоминании фамилии «Макнил», но заставляю себя сделать паузу, чтобы не показаться слишком настойчивой.

      – Значит, вы всегда жили здесь? На Килмери?

      – Ага. – Он бросает на меня взгляд с сильным прищуром, а затем отворачивается.

      Я улыбаюсь, досадуя, что он не клюнул на наживку, и не зная, как направить разговор в нужное мне русло.

      – Итак, – начинает Чарли, наблюдая за Бонни, которая теперь сидит на песке, высунув язык и с тоской глядя на волны, – эта история, которую ты собралась писать… Зачем ты ее пишешь?

      И хотя это именно то, чего я хотела, я вдруг начинаю нервничать. Потому что я плохая лгунья. Я говорю раньше, чем думаю. И я как-то не предполагала, что это будет так трудно. Не просто сказать ложь, а запомнить ее, поверить в нее.

      – Мое начальство любит личные истории, – отвечаю я. – Как у того американского писателя, который понял, что его бабушка всю жизнь кормила его семью ядом, или у нейробиолога, который изучил снимки мозга психопатов и обнаружил, что он тоже один из них.

      У меня больше нет работы. Я уволилась из журнала в тот день, когда покинула больницу Модсли и заказала билет в Глазго. Я потеряла маму. Своего жениха. Себя. Потеря работы на этом фоне почти не ощущалась. Моя выдумка – это не просто ложь, это средство достижения цели. Способ поговорить с людьми, которые были здесь много лет назад. Чтобы они поговорили со мной. Чтобы узнать правду. Об Эндрю Макниле. Обо мне. И я все еще могу что-нибудь написать; возможно, это единственная часть меня, которую мне удалось сохранить.

      Я рискую исподтишка взглянуть на Чарли.

      – Но я думаю, что он будет очень разочарован. Я вообще не уверена, что стану что-то писать.

      – Почему?

      – Здесь нечего выяснять, верно? Я проделала массу исследований, прежде чем приехать сюда, и все результаты