target="_blank" rel="nofollow" href="#n_44" type="note">[44](опять Рим!).
Эволюция слева направо была в ту эпоху обычным делом. Муссолини и Пилсудский начинали как вожди социалистов, а кончили как националистические дикторы. Мы уже приводили пример итальянского коммуниста Бомбаччи. Ещё более яркой и знаменитой фигурой был Жак Дорио, многолетний мэр парижского рабочего пригорода Сен-Дени, вожак французского комсомола, а потом один из руководителей Компартии, исключенный из неё за оппозицию нелепому курсу Коминтерна, объявившего социал-демократов «социал-фашистами, ещё худшими врагами, чем сами фашисты». Дорио выступал за создание Народного фронта. Его идею взяли на вооружение, а самого Дорио выкинули. Он не растерялся и организовал свою партию – Французскую Народную партию. Дриё вошёл в её руководство. Отношения Дриё с этой партии были неровными. В 1936 году он в неё вступил, а в 1938 из неё вышел.
С 22 июня 1941 года уже нельзя было быть одновременно за Сталина и Гитлера, приходилось делать выбор, и Дриё заметался. Сначала он демонстративно помирился с Дорио, бывшим коммунистом, который ушёл на Восточный фронт воевать против коммунистов. Но победы Красной армии привели к тому, что Дриё «прозрел» и 10 июня 1944 года записал в своем дневнике: «Мой взгляд обращен к Москве. Когда фашизм терпит крах, я связываю мои последние мысли с коммунизмом. Я желаю ему победы». «Сталин лучше, чем Гитлер, его победа – это победа более сильного человека над более слабым»[45].
Почему же всё-таки эти два сильных человека передрались, а не договорились? Ведь Сталин тоже эволюционировал в сторону национал-социализма.
Тупые либералы до сих пор рассказывают сказки, будто Сталин вспомнил о «великих предках» только когда немцы подошли к Москве. Но фильмы «Петр Первый», «Александр Невский», «Суворов», «Минин и Пожарский» были выпущены до войны. А решающий поворот был начат ещё раньше. В мае 1934 года было опубликовано постановление Совнаркома и ЦК о преподавании истории. До этого учащимся вместо истории реальных народов преподносили абстрактные определения общественно-экономических формаций. Позже, в январе 1936 года новое постановление пояснило, что эти вредные тенденции и попытки ликвидации науки исходили от так называемой «школы Покровского». А в августе 1937 года были осуждены: непонимание прогрессивной роли христианства и монастырей: непонимание прогрессивного значения присоединения к России Украины в XVII веке и Грузии в конце XVIII века (теперь его опять перестали понимать); идеализация стрелецкого мятежа, направленного против цивилизаторской политики Петра I; неправильная историческая оценка Ледового побоища.
Да это было в том самом «страшном» 1937 году, страшном для интернациональной части коммунистической элиты. Эту элиту ни в коем случае нельзя было сохранять в её тогдашнем виде. Именно от неё исходил оголтелый антифашизм, ведущий к войне, но она же была неспособна противостоять «фашизму» в этой войне. Как вспоминал И. Эренбург, в начале войны в ходу были рассуждения типа «против нас обманутые немецкие рабочие крестьяне, надо им объяснить, и они повернут