собой разумеющимся обоснованием. Я убежден, что мое обещание совершить определенное действие является полной причиной для его совершения. Но, конечно, можно столкнуться с необходимостью обосновать подобные убеждения и нужно быть готовым их обосновать. Иными словами, необходимо отстоять убеждение, что обещания являются причинами для действий. Дальнейшее рассмотрение исходной предпосылки, лежащей в основе употребления мной термина «причины», см. в: Joseph Raz, Practical Reason and Norms (2nd ed, Oxford, 1999), ch. 1.
21
Эти комментарии, вполне естественно, справедливы для ситуации «советовать, чтобы P». Справедливы ли они также для ситуации «советовать φ-ть»? Это спорный вопрос, но мне кажется, что фраза «Советую поступать в Баллиол-колледж», используемая для того, чтобы дать совет, используется для заявления, равнозначного тому, которое делается при помощи слов «Баллиол – это лучший выбор» или «Я думаю, что в целом поступление в Баллиол предпочтительнее всех прочих вариантов». «Советовать φ-ть» можно свести к «советовать, чтобы P». Но я не буду здесь это доказывать.
22
Дословно «по итогам взвешивания всех причин». – Прим. пер.
23
Некоторые просьбы, такие как ходатайства и прошения, также призваны вызывать новые спонтанные желания их удовлетворить. «Чистая» просьба апеллирует к имеющемуся сочувствию и к доводам, достаточным для того, чтобы стать причиной для совершения действий адресатом. Однако неверно считать, что просьбы всего лишь призваны «активировать» имеющуюся у адресата причину (его сочувствие или признание долга), сообщая ему о потребностях или желаниях объекта просьбы. Информация о чьей-либо потребности, даже если сообщается с намерением подвигнуть адресата к действию, активировав имеющиеся причины, не равнозначна просьбе. Можно говорить о просьбе, лишь когда сам коммуникативный акт призван служить причиной. В особых случаях люди вправе ожидать удовлетворения своей просьбы. Поэтому грань между просьбами и командами действительно тонкая и порой зависит от выбора формулировок.
24
Это утверждение необходимо модифицировать, если мы относим его к приказам (и просьбам), прозвучавшим в институциональной среде (например, в армии). Там конвенциональные способы командования (или обращения с просьбой), обычно используемые для того, чтобы облегчить понимание намерений представителя, «закостеневают» и действие представителя, прибегающего к конвенции, считается командой вне зависимости от его подлинных намерений. Такие конвенции предполагают, что в обычной ситуации они будут использоваться с надлежащим намерением. Если это предположение не оправдывается, их уже нельзя считать конвенциями командования (или обращения с просьбой).
25
Чтобы доказать, что я знаю, что у меня нет причины останавливаться, требуются дополнительные допущения. Мне здесь достаточно установить, что у меня действительно нет причины останавливаться. Но во многих ситуациях эти дополнительные допущения действуют, а также верно то, что, насколько мне известно, причин останавливаться нет.
26
Я исхожу