должен сгореть, – спокойно сказал он.
– Я еще нужна?
– Да, потому что одному туда идти страшно.
– Ты веришь в то, что его еще что-то ожидает?
– Я это знаю. Мир бесконечен, а значит, и человек бесконечен, потому что мы его часть. Жизнь – это лишь подготовка к смерти. Поэтому жизнь по сравнению со смертью почти миг, который душа не замечает. Жизнь – это борьба со смертью. Некоторые умирают всю жизнь. Но только те, кто борется, побеждают. Каждый миг равен смерти. Каждый миг бесконечен и каждый может закончиться. И ты можешь закончиться в каждый момент.
– Признаться честно, я боюсь смерти.
– Смерть страшна для тех, кто ее боится. А для тех, кто не боится, ее нет. Они знают, что их ждет. Они готовы.
– Но ведь он умер, по меньшей мере, месяц назад.
– Душа заключена в теле до тех пор, пока с ней не попрощаются и пока ее не отпустят.
– Или это она? Это мужчина, чьи документы я нашла в бардачке? Том Черил?
– Понятия не имею, кто это. Можно взглянуть на его фотографию?
– Ты выбросил их из окна машины перед тем, как мы разбились.
– Но ведь мы не разбились. Мы живы, так? – нахмурился Люк.
– На загробный мир это явно не похоже, – невольно обернулась по сторонам она. – Хотя место, должна признаться, странное.
Кристина отмахивалась от усилившегося запаха гнили, а мужчина опустился на холодную осеннюю землю и застыл в позе лотоса с закрытыми глазами. Когда стемнело и ветер стал нестерпимо холодным, она ушла в дом за теплой одеждой и кофе. Люк дождался, пока не догорит последняя ветка, а от соломенной горы не останется горстка пепла. Ему казалось, будто он прощается с кем-то очень близким. Возможно, самым близким, кого он когда-либо знал. Однако имя Тома Черила ни о чем ему не говорило.
***
– Нам нужно выбираться, – заявила Кристина следующим утром, добивая последнюю банку с консервами. – Я обнаружила бак с бензином у тебя в подвале, так что…
– Как выглядит современная еда? – спросил он, смотря на ее трапезу с неподдельным интересом.
– Примерно так же. В домашних условиях люди готовят все меньше.
– Ты хочешь сказать, женщины готовят все меньше, – уточнил он.
– Женщины, мужчины, какая разница? Моя мать особо готовить не любила и всю еду заказывала на дом даже в то время, когда можно было без этого обойтись. А вот тетя, родная сестра отца, любила готовить мне и брату. Она была из тех женщин, которые всю ценность жизни видели в семье и детях, а поэтому работала исключительно за любовь.
– Твоя мать еще жива?
– Да, и просила меня позвонить, как доберусь, однако настроения с ней разговаривать у меня нет. Мы вообще с ней ладим не особо хорошо. Честно признать, не думаю, что я когда-либо ее любила. Или хотя бы уважала. Она не родная мне.
– Но ведь это роли не играет. В конце концов, она вложила в тебя все, что могла.
– Теперь питание нацелено не на вкус, а на пищевую