на своих ветрокрылых, сотворённых из дуба и ясеня звероглавых челнах лежавшее на пути бурное море, перейдя многие числом озёра и реки, равнины и горы, прежде чем очутились в обширных краях, отныне ставших для них и потомков вторым родным домом. Домом, где открытый всем вольным ветрам простор гор и равнин распростёрся под вечным сияющим небом, где зимние бури холмы и долины его заметают своим сребротканым покровом снегов, а летнее солнце вздымает просторы обильных полей и лугов, где луч света не в силах изгнать тьму из сплетений ветвях бесконечных и сумрачных чащ – обитель всех храбрых сердец и свободных людей.
Домом этим и стала земля нашей родины – столь походившая на тот утраченный край по ту сторону моря. Земля, которую предки и нарекли землёй Дейна детей – Дейвóналáрдой…
Негромкий, размещенный голос вещавшего полон был гордости и величия, а слова из его уст лили́сь спокойно и твёрдо, уверенно, как разлив вешних вод могучей реки. Не один десяток раз произносил их уже говоривший – и не один десяток раз внимали его речам множество пар взволнованных и любопытных очей, чьи лица застыли во внемлющем почтении перед возрастом и обличьем старейшего, сидевшего среди них на высоком, тёсаном из морёного дуба и украшенном искусной резьбой древнем кресле. Множество детей – от совсем ещё маленьких, до уже крепких подростков с пробивавшимися под носом у юношей пухом усов – сгрудившись поплотнее один к одному неотрывно следили за каждым движением предка. Приоткрытые рты боялись проронить хотя бы один неосторожный звук, уши ловили каждое слово речей, а внимающие глаза застыли на морщинистом лице старика. Могучая, всё ещё не согбе́нная под напором прошедших десятков годов жизни стать с широкими плечами под богато украшенной тиснением простёганной верховни́цей из вепревой шкуры поверх тонкой нательной рубахи. Пальцы рук с паутиною синих привздувшихся вен под сухой убелённою кожей уверенно сжали точёное дерево подлокотников. На широкой и жилистой шее благородно воссела его голова с седой гривой волос до лопаток и долгой бородой. Таков был спокойный, и одновременно трепет внушавший им облик главы их семейства.
Глаза старика были проницательно о́стры и ко́лки – но лишь тогда, когда он сосредотачивал на чём-либо внимание – иначе же они были просто ясными и чистыми, цвета голубизны неба ранней весной. Эти глаза зрили столько событий, минувшего, сколько вся вместе взятая ребятнявкруг него и представить себе не могла. И это ещё больше придавало седобородому предку величия, внушало внимавшим ему детям непомерное уважение к старейшему в их роду.
– Дейн стал первым из ёрлов – правителей нашего племени, объединивших под своей дланью все прежние разобщённые родовые колена. Именование это означает «первый из воинов», лучший – ибо таким он и был. И доселе в преданиях и легендах живёт память о храбрости и неукротимой ярости Дейна, о его могучей и несломимой воле, позволившей нам преодолеть тяготы опасного странствия и обрести новую родину.
Много