«Руководство по искусству инь-ян».
– Что это? Похоже на какую-то оккультную литературу.
Она пролистала пожелтевшие страницы, на которых размещались изображения магических печатей для талисманов, отрывки из сутр и заклинаний, а также иллюстрации, изображающие обряды изгнания нечисти. В самой середине книги лежал сложенный вдвое лист бумаги, настолько старый, что Эри побоялась к нему прикасаться.
– Не бойся, он не рассыплется, я проверял.
Эри пригляделась к надписи, которую оставил на обратной стороне кто-то явно неумелый в искусстве каллиграфии, и приподняла брови, когда поняла, что иероглиф читался как «Цубаки».
– Разверни, ты удивишься ещё больше! – настаивал Хару, и Эри всё-таки взяла бумагу в руки и аккуратно раскрыла, стараясь не порвать истлевший в месте сгибов лист.
Внутри оказалась написанная чёрной тушью картина: три человека отдыхали на краю обрыва и пили саке. Юноша свесил ногу с края, подтянув вторую к груди, и выглядел при этом крайне расслабленно, а девушки сидели рядом: одна, которая была одета в наряд жрицы-мико, наполняла чашу другой, которая носила очки и высокую шапку, напоминающую головные уборы священников.
– Какая необычная картина, – прошептала Эри, и сердце её забилось так быстро, словно стремилось поскорее вырваться на волю. Захотелось отвести взгляд, не смотреть на троих людей, безмятежно сидевших по ту сторону иллюстрации, но она не смогла и потому вновь заговорила: – Совершенно не характерная для той эпохи манера. Какой это век, восемнадцатый, девятнадцатый? Я знаю не так много художников, которые писали картины подобным образом. Очень похоже на…
– Твой стиль, – перебил Хару, показывая на аккуратные линии, выведенные тушью. – Я, конечно, не художник, но с детства наблюдал за тем, как ты рисуешь. Просто вглядись, один в один!
– Не говори ерунды.
И всё же она не могла отрицать, что смотрела будто бы на свою работу: одинаковая манера, толщина линий, композиция – всё напоминало её саму. В рамэнной внезапно стало слишком душно, и Эри пришлось сделать несколько медленных вдохов через нос, чтобы успокоиться.
Люди на картине из эпохи Эдо казались такими знакомыми, что сердце болезненно сжалось при взгляде на них, но художница никак не могла понять, откуда знает эти лица.
– Не бывает настолько явных совпадений! – продолжил Хару. – Может быть, Цубаки – твой родственник, предок? Наши семьи уже давно живут в Камакуре, и такое вполне вероятно.
Она молчала.
– Бабушка рассказывала, что в роду семьи Сато были маги, практикующие искусство оммёдо, так что эта девушка вполне может оказаться моей прапрапрабабушкой, – усмехнулся он и указал на фигуру в очках и высоком головном уборе. – Одежда похожа на традиционное одеяние мико, но есть различия, которые указывают на то, что она оммёдзи. Да и в руках у неё чётки, если присмотреться.
– И правда, она явно не жрица.
– Интересно, что случилось с людьми с этой картины?
Услышав вопрос, Эри