я не хотела. И поэтому не пошла на свадьбу единственной подруги.
Гирем меня не видел и продолжал воевать со старым ведром, которое наделось дужкой на его ногу и никак не хотело слезать. Он дрыгал ногой и виртуозно ругался.
– Что вам нужно в моем доме? – свела я брови на переносице, стараясь не расхохотаться.
Услышав мой голос, Гирем замер. Дужка тут же свалилась со ступни, освобождая пленника. Он осторожно встал, оказавшись на голову выше меня. Я невольно затаила дыхание. Гирем принадлежал к тому типу мужчин, которые мне нравились. И от его близкого присутствия мне стало не по себе. Сердце застучало, а в груди стало жарко.
– Почему ты не пришла на свадьбу? – спросил он, глядя на меня так, что я сразу вспомнила о подоткнутом подоле и голых коленках. И только закалка нравами мира Елены Анатольевны позволила мне не покраснеть.
– Не хотела тебя видеть, – призналась я честно. – Мне Селеса все рассказала. И я благодарна тебе за помощь. Но, – запнулась. Я же не могла сказать ему, что я принцесса, а он всего лишь ненаследный барон, хотя именно эта фраза вертелась у меня на языке. – Но вы, господин, аристократ, а я простая женщина. А быть вашей или чьей-либо еще содержанкой я не хочу. Подождите, – решила закончить все сразу, – я верну вам кинжал и деньги…
Я хотела зайти в дом, не успела сделать ни одного шага. Гирем поймал меня за талию и потянул. Я развернулась, и неожиданно близко увидела его глаза. Черные, как ночь. Зовущие, как звезды. Вызывающие глухую тоску в груди, как полная луна. Я облизнула губы, пытаясь справится с волнением.
– Еляна, – прошептал он, прижимая меня к себе. Выдохнул, – Елянка…
От его шепота по телу побежали мурашки, в горле пересохло, а руки, которые я непроизвольно выставила вперед, защищаясь, ослабли.
– Мне все равно кто ты, – он осторожно, кончиками пальцев, убрал с моего лица упавшую прядку рыжих, крашенных хной волос, ласково провел широкой, мозолистой ладонью по волосам, спустился по спине и замер на талии, обжигая через плотную ткань платья, – мне все равно кто ты, – повторил он. – Нищенка, которую я увидел на площади, или сбежавшая из Ургорода юная Мать. Я все знаю, – он улыбнулся, – и мне все равно. Я тебя никому не отдам. Ты моя.
– Ты пьян, – попыталась я все прекратить, – как проспишься, так все и забудешь.
Он фыркнул. Его руки все так же обнимали меня, но больше не удерживали. Если бы я хотела, если бы я могла… мне ничего не стоило уйти. Но я продолжала стоять и смотреть на него. Ждать. Чего? Я и сама не знала.
– Я пьян, – согласился он, – но я точно ничего не забуду. Я уже давно не могу тебя забыть. – Гирем улыбнулся. Мягко и нежно. – я тебя не тороплю… я ждал так долго, и готов ждать еще. Но ты должна знать…
– У меня дети, – я, сглотнув ком в горле, привела еще один аргумент.
– Двое, – кивнул он, – Лушка и Анни. Хороший мальчишка растет, шустрый. Я его сейчас на площади видел… он пытался стащить пирог у барона Граца, – усмехнулся он, – но Грац его поймал.
– Что?! –