он горячий.
Она протягивает обе руки и молча берёт чашку, но тут же опускает на пол. Горячо.
– Послушай… – начинаю я, не представляя, что вообще можно сказать в такой жуткой ситуации.
Я убил её возлюбленного… Пусть не сам на спусковой крючок жал, но участвовал и более того, всё спланировал. Дерьмо… Мне это совсем не нравится…
– Пойдём на кухню… там мёд, печенье, сушки…
Она молча качает головой.
– Послушай… – предпринимаю я вторую попытку и сажусь на пол напротив. – Для меня это такое же горе… Ну, не такое же, конечно, но тоже горе. Я к Джемо…
– Не произноси его имени! – свирепо восклицает она.
– Да, хорошо… Я к… нему очень хорошо относился, по-братски…
– Заткнись, Бро… – говорит она уже без агрессии, и на щеках её снова появляются слёзы.
– Но ничего нельзя было сделать… Понимаешь? Ничего… Он… он заманил нас в ловушку. Сам, не кто-то другой, а он. Заманил, чтобы расстрелять…
– Жалко, что не расстрелял, – порывисто не то вздыхает, не то всхлипывает Айгюль.
Мы сидим и молчим… Она маленькими глотками пьёт чай. Выпив всё, она поднимается и протягивает мне пустую чашку.
– Где туалет?
Я её провожаю, а сам иду на кухню. Через пару минут приходит и она. Садится за стол. Я наливаю ей ещё чая и ставлю вазочку с сушками и печеньем.
– Где Наталья? – спрашивает Айгюль.
– К отцу уехала, – отвечаю я.
Она кивает.
– Подлая жизнь у нас. Дикая и подлая. В ней нельзя любить, можно только ненавидеть и страдать. Вот тебе мой пример, Бро…
Она замолкает и качает головой, но помолчав продолжает:
– Мы как дикие звери. Наверное, поэтому ворам нельзя семью заводить? Хуже волков, да? Ты не из них, но и тебе не надо. Отправил Наташку к отцу, пусть там и остаётся, чтобы не выть, как я сейчас. У нас вообще-то не так было, как у тебя, о свадьбе и не думали и то… хоть в петлю лезь, веришь?..
Блин… Верю! Мне и самому сейчас хреново. Было нормально более-менее, но ты мне разбередила душу.
– Видишь как… – вздыхает Айгюль и отпивает чай. – Пёс пожирает пса… Если бы не я сейчас по земле каталась, то Наташка твоя… Сегодня ей повезло, но надолго ли это везенье? Я сейчас, она потом. Умри ты сегодня, а я завтра… Это ведь дело времени, понимаешь? Дура я, надо было его бросить. Или ему – меня… Давно уже. Расставаться надо без причины и на полном благополучии, сразу, как начинаешь привязываться, запомни. В любом случае, это лучше, чем потом выть у гроба и носить гвоздички на могилку. Привязываться нельзя…
Она закрывает глаза.
– Айгюль… – говорю я и прикасаюсь к её руке.
Она мотает головой и одёргивает руку.
– Не надо, Егор, всё я понимаю, да только от этого не легче.
– Как там Рекс? – пытаюсь отвлечь её я.
– Нормально. В Ташкенте уже… Ладно, пошла я…
– Я скажу парням, чтоб тебя отвезли.
– На чём? – хмыкает она. – На оленях? Машину я тебе раскурочила, а если и нет, то первый же гаишник её остановит.
– Да