в голове, была про его супругу, образ которой никак не вязался с таким горячим мужчиной.
Она, кстати, звонила ему раз пятнадцать за все то время, что Иван Васильевич ублажал мое тело, жадное до ласк после затяжного сексуального перерыва. Женя тоже не переставала пытать мой мобильник.
Около шести вечера, когда я, совершенно вымотанная, лежала на спине и вместо привычного натяжного потолка с рядом желтых лампочек видела звезды, галактики и вселенные, Сироткин, вальяжно закуривший сигарету, ответил на звонок.
– Валя, что тебе надо? – резко спросил он у ни в чем не повинного куска пластика.
Я очнулась от расслабленного, удовлетворенного состояния, в котором пребывала, и ухмыльнулась. Словно вернулась в прошлое, прямиком в объятия к Эдику: тот тоже стонал и на пике блаженства хрипло шептал мое имя, а потом брал трубку и капитально менялся при разговоре с женой. Его голос становился сухим и раздраженным, похотливая улыбка слетала с физиономии, разглаженный антистрессовым сексом лоб заполнялся хмурыми складками.
Будто в одном мужчине уживались сразу два: прекрасный страстный любовник и отвратительный неласковый муж. Может быть, поэтому я больше никогда и ни за какие коврижки не хочу идти замуж? Просто мне невыносима мысль о том, что я окажусь один на один с неприятной частью мужика, когда последний может принести в жизнь столько классного, если не окольцовывать его безымянный палец.
– Я работаю, – сквозь зубы процедил Сироткин. – Да, проблему с тортом решил… Дома буду поздно. Ужинайте без меня… И хватит мне названивать каждые двадцать минут. Я занят!
Он швырнул трубкой в пустое кресло, загасил сигарету в стакане с водой, развернулся ко мне. На его губах тут же заиграла озорная улыбка.
– Машка, что ты со мной делаешь? Я снова тебя хочу…
Я скользнула взглядом по обнаженному телу Сироткина и отметила, что его мужское достоинство и правда еще способно на постельные подвиги.
– Вань, погоди минутку, – вдруг вспомнила я про торт к юбилею. – Надо сделать важный звонок.
Пока я звонила Борщевскому в кондитерскую и выслушивала его ругань по поводу дополнительного десерта к завтрашнему дню, Иван дразнил меня откровенными прикосновениями и ласками. От этого мой голос звучал хрипло и сбивчиво, а телефонный разговор получился слишком сумбурным и эмоциональным.
Мой собеседник был удивлен и заинтригован. Но согласился выполнить просьбу, оплаченную, конечно же, вдвойне.
Вечером я приготовила своему герою, избавившему меня от сексуального голода, нехитрый ужин: домашнюю пиццу из завалявшихся в холодильнике продуктов и готового замороженного теста. Как ни странно, блюдо получилось очень даже неплохим. Ну или мы оба просто дико хотели есть после постельного марафона, занявшего всю вторую часть этого прекрасного дня. Ваня, конечно же, звал в ресторан, но я была слишком уставшей, чтобы переться куда-то на ночь глядя. К тому же домашний десерт был намного интереснее ресторанного. Так я ему и сказала. На что в