лишних слов Рэй развернулся к инструменту. Он раскрылся, играл как последний раз. И я должен ему сказать спасибо, ведь Рэй спас меня от возможного алкоголизма. Никогда не знаешь, как на тебя подействует то или иное вещество. Как по мне, воздействие его виртуозного исполнения на мою душу было в разы приятнее. Я вынул аккуратно сложенный доллар, пожалев, что потратился на виски. Разгладил и накрыл стаканом. Рэй следил за моими движениями, и когда я пододвинул всю эту конструкцию к краю, ближе к нему, Рэй снова зарделся и засмущался. Я видел, как легкая, еще неизбалованная успехом гордость проскользнула на его лице, получив признание и первое денежное вознаграждение за свое любимое дело. Пусть и малое.
Наслаждаться музыкой теперь было не так приятно. Я прохлаждаюсь здесь, пока убийца гуляет. А может, сидит здесь же, слушает джаз, попивая виски. Я еще раз осмотрел всех толпившихся у бара. Если бы я что и упустил пока болтал, мне бы на это указали. Работать я пока не могу – не с кем. Да и город этот не мой, за каждый косяк будет отдуваться Дэвид.
Спустя несколько песен, лично сочиненных Рэем, на стуле неожиданно вырос Джереми. От него разило лавандой и сам он выглядел до тошноты счастливым. Я смотрел на него, ожидая толи гнева, толи нытья.
– Так и знал, что найду вас здесь, ведь я назвал «Сонату» первой, – весело затрещал Джереми. – Рад видеть, что вы хорошо проводите время. Я вас в стеклянной двери заметил.
– Будешь моими глазами на затылке. И прошу, прояви уважение. Сиди молча.
Джереми с неподдельным интересом разглядывал Рэя. По глазам видел, его тоже заворожила его игра.
– Он реальный? – спросил я Джереми.
– Самому не верится, – шепотом ответил он.
Джереми уселся вполоборота, положив на спинку стула руку, и на нее – голову. Время от времени оценивая обстановку, проходя глазами по каждому человеку, он все равно витал в облаках с выражением тупого блаженства. Пусть день не задался, но заканчивался отлично.
А вот кого Джереми не заметил – стоящего в углу, в темноте, попыхивающего сигарой знакомого мафиозо, в задумчивой грусти смотрящего на подпрыгивающее пианино под руками Рэя. Я уловил его взгляд спиной, но не стал устраивать сцен. Он не собирался вредить нам.
IV
В одиннадцать часов ночи, вернувшись в номер, я сразу же плюхнулся лицом в подушку. Сердце трепыхалось, душа металась в груди. Такой эффект на меня оказывала музыка. Но джаз Рэя нехило потрепал меня. Мучаясь несколько минут, обуреваемый чем-то средним между истерикой и праведным гневом, непонятным, не свойственным мне чувством, я перевернулся на спину.
Освещение изменилось. Номер будто наполнился мутной грязной зеленой водой. По обшарпанным стенам стекала непонятная черная масса. Я спустил ноги с кровати и услышал хруст. Весь пол был усеян кусочками стекла. Будто звездное небо под ногами.
В окне на меня смотрела черная бездна. Сунул туда пальцы по вторую фалангу, и они сразу же скрылись в этом «нечто». За пределами этой комнаты не было попросту ничего, но вот насчет никого я не уверен. Стоило мне вытащить