ты что, плачешь? – удивился Марк и, ласково взяв в ладони пальцы девушки, зашептал, улыбаясь: – Не плачь, душа света. Скоро все будет, как раньше – хорошо. Видишь, мы возвращаемся.
– Серый брат, ты чего там?.. – донесся из соседней комнаты сонный голос Арго. – Ложись спать…
– Все нормально, атаман. Я скоро, – с улыбкой пообещал парнишка, появившись на пороге. И, увидев, как Арго снова провалился с сон, вернулся к Вере.
– «Серый брат»… – Вера, осуждающе вздохнув, покачала головой. – Зачем вы называете себя волками?
Марк беспечно улыбнулся:
– Ну, волки – это символ романтики и верности. Вот и у нас так же. Ты же помнишь, мы с детства – искатели приключений, преданные друг другу. Как волчья стая. Не можем друг без друга, только вместе. Знаешь, волки – они же как люди. Они даже улыбаться умеют.
– Марк, символ верности – лебеди, – продолжая хмуриться, возразила Вера. – Символ романтики – белые голуби. А волки – это жестокие, кровожадные хищники. Они и в сказках всегда были злыми…
– Да? А как же верный Серый Волк Ивана-Царевича? – перебил Марк, лукаво прищурившись. – Гордый и отважный Акела? Белый клык? Герой Аляски Болто – полуволк, полупес? Ну, или даже тот волк, который нянчился с бычком в старом советском мультике?
И с теплой, неуловимо-грустной улыбкой Марк наблюдал, как возмущенная возлюбленная «атамана» растерянно пытается вспомнить имя хоть одного волчьего злодея. Главное: нельзя было подавать виду, что он отчасти согласен с ней. Нельзя, чтобы эта светлая девушка поняла, до какой степени они стали волками. Насколько близки стали им жизнь в сумерках и готовность обороняться клыками до первой или последней крови. Романтику и верность им давно заменила безостановочная охота и словно неутолимая жажда, которая уже не поддавалась контролю разума. Не поддавалась до сегодняшнего дня.
«Символ верности – лебеди», – эти слова Веры напомнили Марку старую, порядком подзабытую уже песню:
– Послушай, было как-то в юности со мной:
Подрался в небе лебеденок молодой.
Силен был ястреб, ну а ты, глупыш, тогда
За пазухою укрылся у меня.
Мой лебеденок, ты меня прости,
За то, что я тебя не отпустил…
– пробормотал Марк и оборвал сам себя на самых страшных строчках, удивляясь жутковатому совпадению сюжета песни с судьбой их Клифа. «Но то запретная черта, туда нельзя»…
– Что? – переспросила Вера, тут же забыв о недавнем споре.
– Я вдруг вспомнил, как мы познакомились с Костей. – Марк смотрел куда-то в пространство, пряча под густыми ресницами печальное тепло. – Мы тогда еще совсем мелкими пацанами были, но зато мы были вместе и ничего не боялись. Поэтому когда увидели, что местная шпана пытается поколотить какого-то хлипкого малолетку, мы просто не могли не вмешаться: это ведь нечестно – пятеро на одного!
– Малолеткой был Костя, – без труда догадалась Вера.
– Да. Он был такой