– будет у всех на устах. Причем надежно закрепится с представлением о снижении веса. Ну, как, интересно?
– Интересно, как?
Любкин выслушал рассказ собеседника совершенно невозмутимо, как, впрочем, привык выслушивать различные бредовые идеи.
– Тема, знаешь, любопытная, да, – сказал он, – но я в ней не участвую.
– Поздно, – возразил гость. – Процесс уже пошел.
– То есть?
– Сегодня утром. В парке Сокольники. Ты как будто не рад? А где же твой корпоративный дух? Кстати, о деньгах. Мне понадобится самая малость, можно безналичные.
Если бы Любкин не был таким трусоватым, он нашел бы в себе силы отказаться. Или, еще лучше, заявил бы куда следует. Но ни на то, ни на другое он так и не решился. Если бы он не был таким трусоватым, ничего бы с ним не случилось, жил бы себе припеваючи.
– Узнаешь меня, Леопольд? Это твой активный дружок Гербалайф!
– Что-то ты давно не звонил, дружок.
– Не обижайся, Лео. Как там твоя маленькая звездочка, как твой маленький анус? Эх, Лео, и сам хотел бы звонить тебе чаще, но ты же знаешь, я очень занят. Вот и сейчас только-только закончил одну работенку. Я опять сделал это, ты понимаешь, о чем я, дружок? Тебя не было, я честно хотел предупредить заранее.
– О чем это ты?
– Ты хочешь, чтобы я тебе рассказал, да? Милая квартирка, совсем недалеко от “Профсоюзной”. Думаю, те, кто надо, уже засекли, откуда я звоню. Я тут удавил одного толстого мальчика. Я спросил монтера Иванова, отчего у вас на шее провод. Вот и у нашего мальчика на шее провод. От чего – от телефона. Мне пора, дружок, извини, очень спешу!
В кабинете было накурено. Игорь Евгеньевич Иванов поздоровался за руку с присутствующими мужчинами, а добравшись до Серовой, с нежностью расцеловал ее в обе щеки. После чего с некоторой нарочитостью распахнул окно.
– Тебя-то не продует, Николай Васильич? – заботливо спросил он у Максимова, молодого еще мужчины с могучим торсом и коротким ежиком совершенно седых волос, сидевшим ближе всего к окну.
– Понимаю тебя, – отозвался Максимов. – Сам хочу бросить курить.
– Тут не закуришь, так запьешь, – сказала Серова. Валентина Николаевна, единственная здесь дама, была старше всех по рангу – “важняк”, следователь по особо важным делам Моспрокуратуры. На Серовой красовался форменный китель, окружавшие ее трое мужчин были в штатском.
Присутствие на рабочем совещании красивой женщины всегда вносит если не остроту и новизну ощущений, об этом-то речи нет, поскольку все здесь давно и хорошо знали друг друга, то, во всяком случае, создает особую атмосферу. Валентина Николаевна в свои сорок лет была весьма привлекательна, круглое с ямочками лицо ее обрамляли живописные светлые кудряшки, а за стеклами дорогой оправы поблескивали весьма проницательные и несомненно женские глаза.
– Ну, что мужики? Все теперь в сборе. Свежие идеи нужны как никогда. Думают все. Лукич, излагай!
– Гербалайф позвонил в “Сирену” в 17.22 с квартирного телефона, – монотонно начал Пахомов, которого