с себя. Я также подавал документы на философский факультет классического университета, и даже прошёл по баллам, но театр тогда сыграл со мной в кости.
Итак, с математикой у меня было не очень, но я обнаружил за время обучения в гимназии, что я неплохо что-то умею рассказывать своим сверстникам, учителям, да вообще всем. Меня слушали, была тишина, никто не ёрзал, и я сам получал удовольствие. Я очень ярко видел то, о чём рассказывал. В общем, недолго думая, я наспех выучил программу, необходимую для прохождения творческих туров (проза, басня, стих), и явился перед экзаменационной комиссией.
Туры проходили в театре, в Малом зале. Кто такой Мильграм, я естественно не знал, мне было по барабану. Другие что-то шушукались, что это экспериментальный курс, единственный в своём роде в Перми, и что обучение будет проходить прямо в Пермском Драмтеатре, а этот человек вообще художественный руководитель этого театра. Не думаю, что тут надо подробно описывать само поступление, скажу что после каждого тура, я интуитивно чувствовал, что прохожу на следующий. В итоге я поступил на бюджетное место, наверно, я там обошёл какое-то количество народа, но меня интересовало в целом, куда я попал. Скажу честно, был какой-то азарт, какая-то авантюра, и это было прекрасно!
Однокурсники мои были все с разного рода прикладными творческими способностями, кроме меня: кто-то художник, кто-то отлично пел, кто-то играл на музыкальных инструментах, в общем все с классными данными. Педагоги многие были действующими артистами в театре, и можно было тут же посмотреть, что они от нас требовали, увидев, как они играют на сцене, но! На первом курсе абсолютно никто не понимал из нас, что хочет наш мастер.
Выходя на площадку, мы всё время слышали «нет», «не так», и никто не знал «как», а ответы на наши вопросы мы слышали как бы на непонятном для нас языке. Казалось, задашь вопрос на русском, а ответ получаешь на каком-то танзанийском. Я тоже весь первый год был как не пришей кобыле хвост. Я что-то старался, пытался, злился, забивал болт, потом снова старался, ну и так далее. В этом случае вдруг у кого-то что-то получилось мало-майское в конце года и мы все стали судорожно копировать то самое, чтоб хоть как-то ухватиться за неизведанную истину.
Дело в том, что наш мастер был учеником Анатолия Васильева, известного режиссёра, гения, человека-«наоборот», сотканного из противоречий и загадок. Позже, спустя несколько лет, когда я встретил Васильева на презентации его фильма-спектакля, он о своём ученике сказал следующее: «Как организатор, Боря, гениальный, но как режиссёр – так себе…» «Так себе» – это я мягко изменил на такую формулировку, попросту, чтобы не обидеть.
Вообще, есть замечательное произведение «Золотой ключик, или Приключения Буратино» Алексея Толстого о Карабасе-Барабасе, персонаже, владельце театра кукол. Персонаж был с длинной бородой, суровый и страшный на вид, жадный и злобный по характеру. Жёсткий и деспотичный руководитель, добивавшийся от актёров послушности и точности марионеток. Это я к чему, спросите вы?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен