соке. Жреческая коса растрепалась, волосы висели свалявшимися сосульками. Тархан же за время пути умудрился замёрзнуть и был бледным, с посиневшими губами. В предрассветных сумерках нас и впрямь легко было принять за цзянши. Я откинул пряди со лба, увидел под ногтями землю и неловко улыбнулся.
– Вы уж простите, просто ночь выдалась нелёгкой. Мы попали под дождь, потом копали… Можно умыться?
Раб тут же проводил нас на кухню, подал чашу для умывания и чистую тряпицу. Я поставил шкатулку на стол, и мы с Тарханом склонились над чашей.
– Неужто вы нашли те бумаги? – удивился хозяин.
Я кивнул, старательно отмывая руки в воде.
– Теперь нужно доставить это в клан Хуай. Это должно избавить вас от духа. Вы знаете, где их найти?
На лице хозяина появилось очень странное и сложное выражение.
– Их нет. Из-за этого происшествия они не смогли вовремя отчитаться, из-за этого впали в немилость… Потом… Уж не знаю, что случилось, но никого из них сейчас уж нет!
Мертвенно-бледный юный раб схватился за свой ошейник, оттянул его, словно тот вдруг затянулся и стал душить.
– Есть! – возразил он и сцапал шкатулку так быстро, что я не уловил движения рук. – Я есть!
Мы воззрились на раба. И у хозяина, и у Тархана, и у меня, подозреваю, вытянулись лица.
– Ты?! Ты же безродный щенок! Я же купил тебя у проезжего купца! Да какое отношение ты имеешь к клану Хуай? – воскликнул хозяин.
Раб отступил, прижав шкатулку к груди, выпрямился, и его голос зазвенел:
– Самое прямое! Я Унур, правнук главы Унура, которому служил господин Хаган! Мы столетие пытались попасть в эти земли, чтобы найти эти проклятые бумаги! Мои родители в ногах валялись у хозяев, чтобы меня отправили на рынок Ногона!
Хозяин постоялого двора побледнел, покраснел и вдруг закричал:
– Молчать! Хватит выдумывать! Никакой ты не Хуай! Ты – мой раб! Раб! Обычный безродный и никому не нужный мальчишка!
Унур попятился к Тархану, упрямо покачал головой. Его подбородок задрожал, но мальчишка лишь выше его вздёрнул и ещ сильнее выпрямился.
– Я Хуай. Только у кровных Хуай есть такое! – Он задрал левый рукав. Глазам предстала россыпь причудливых красных родимых пятен, обвившая предплечье. – Документы вернулись. Они оправдывают наш клан. С этой минуты я не раб, а глава Хуай!
– Да плевать мне на документы! – возопил хозяин.
Его лицо залила дурная краснота. На виске забилась жилка. Размахивая руками, мужчина двинулся на мальчишку, а тот весь сжался, оскалился, словно волчонок перед отчаянным броском, и обнял шкатулку, пытаясь закрыть её от чужого гнева. И такое выражение лица у раба сделалось… знакомое. Точно такое же я видел в зеркале совсем недавно.
Унур так же отчаянно хотел вернуть своему клану честное имя, как я – узнать правду о преступлении отца и роли клана Ляо в его измене. Была ли вообще там измена? Ведь мой отец не мог совершить то, в чём его обвинили, он был совсем в другом месте…
Руки сами потянулись к рабу и задвинули его за спину. Я вышел