оба они провалились вниз, в сарай, вместе с охапкой хвороста и гнилой соломы. Это было так неожиданно, что дети не успели даже испугаться и только барахтались в пыльной соломе.
Пыль запорошила глаза, обсыпала лица, набилась в нос. Высунув головы из соломы, они посмотрели друг на друга в полутемном сарае и засмеялись. Вылезли, отряхнулись, и Пашка опять запрыгала и запела.
– Ворота заперты! – жалобно сказал Вукол. – Не вылезем!
– Эва! а подворотня на что?
Легко пролезли под воротами сарая, через лужу. С гумна побежали к Пашкиной избе. На полдороге им встретился низенький старик с длинной белой бородой, в лаптях и высокой шапке, в синей пестрядинной рубахе, с гребешком у пояса. Пропустив их мимо себя, он взял конец бороды в рот, страшно зарычал, затряс головой и затопал лаптями.
Ребятишки изо всех сил пустились бежать.
– Это домовой! – объяснила Пашка, побледнев и вся затрясшись. Она бежала быстрее Вукола, но не выпускала его руки из своей.
Вукол верил Пашке, что это не человек, а какой-то страшный домовой: о нем и прежде он слышал от Пашки всякие ужасы. Домовой крадет некоторых детей, уносит их с собой в мешке и даже ест.
В страхе они оглянулись назад.
– Доржи! доржи! – кричал им вслед домовой. – Б-р-р! – тряс бородой и топал ногами в лаптях, как будто собираясь догонять их.
В ужасе, с плачем вбежали они в избу.
Глаза у Вукола были вытаращены, губы дергались, лицо побледнело, как мел.
– Домовой! домовой! – заливаясь слезами, кричала Пашка. – Бежит за нами… борода до-л-гая… рычит вот эдак: у-у!
– Какой домовой? – удивилась Пашкина бабушка, взглянула в окно. – Да это Терентий, пастух! нарочно он, не взаправду! Попугать вас вздумал! Ишь ведь, как трясетесь оба! Ну, подите ко мне, восподь с вами! Экий старый дурак! Пастух Терентий это, шутник он и вовсе не домовой!
Пашка и Вукол кинулись к ней, уткнули головы в ее сарафан, а она гладила их по головам морщинистой, жесткой рукой.
Когда дети успокоились, их посадили в телегу на мягкие узлы и тулупы. Туда же сели бабушка, две девки и два парня.
Дорогой Пашка развеселилась и стала уверять Вукола, что в поле для них выстроят шатер, который будет «до неба».
Поле было недалеко, тотчас же за околицей. Из телеги вытащили огромные полотнища и стали поднимать их на заранее вбитые столбы и колья.
Вукол с интересом ждал постройки шатра: неужели до самого неба? Посмотрел кверху: высоко плыло облако, солнце закатывалось за край земли.
Полотняный шатер выстроили такой большой и высокий, что мужики ходили под шатром не сгибаясь, – но все-таки до неба шатер не доставал.
– Это только так, погоди! – уверенно сказала Пашка. – А потом сделают другой. Тот уже будет до самого неба!
Бабы развели костер перед шатром и стали варить кашу. Все сели на кошме посреди шатра и ели сырые опенки с хлебом.
Потом ели горячую картошку, хлебали пшенную похлебку. Пока ужинали, наступила темная весенняя ночь с редкими крупными звездами, выступившими в густой черной вышине.
После