бает, что в книгах читал! – ответил за Вукола Лёска. – У-ух, лютой до читанья!..
– Я не только читал, – возразил Вукол, – я, когда в городе жил, в театре всякие представления видал и сам в них роли играл. Там эдакие истории разыгрывают, ну и видишь, бывало, как взаправду, всамделишных таких людей, какие тысячу лет назад жили…
– Ишь ты!
– Ей-богу! И Елену Прекрасную, и Париса, и Менелая – всех живьем видал! Только в смешном виде, а в книге они не смешные!..
– И пожар Трои видал?
– А то как же?
– Эх, вот бы поглядеть! – долговязый Харя взмахнул длинными руками, – люблю, коли што горит!.. – И опять начал дуть на огонь.
– Брось, – насмешливо сказал ему все время молчавший Лавр, – ведь и так тоже горит!
– Люблю! – не унимался Харя, однако приподнялся с колен, сдвинул шапку на затылок и отер пот с веснушчатого лба. Затем, сделавшись еще более похожим на овцу, неожиданно вскрикнул, повернувшись на одной ноге: – Здорово горит! Давайте, ребятишки, ближний стог зажгем! у-у! как бы занялось-то!
– Во-от! – с насмешкой вставил слово солидный Лавр, – умный какой!.. сказано, три года не баял, а ляпнул – так святых выноси! разве его затем косили, чтобы жечь?
– Да ведь это не наше сено, не мужицкое, купцово!
– Так что ж, что купцово?
– А то, – загорячился вдруг Степка, – вчерась тятя со сходки пришел, так сказывал: купец все у нас отымет – и выгон будет ево, и Займище к нему отойдет, и лес, и Шипова поляна!
Юные крестьяне заволновались и галдели точь-в-точь, как их отцы на сходке:
– Врешь ты все!
– Лес нам от барина отошел!
– Сто годов наш!
– Сам ты все наплел!
– Да спросите мужиков! – махая руками, как бы отбивался Харя. – Вон в аккурат мужики идут: Юдан Гайдук, Спиридон да никак Иван Листратов?
По дороге мимо стога шли три мужика и о чем-то горячо спорили, разводя и хлопая руками по бедрам.
Один из них – большого роста, красавец с черной окладистой бородой и шапкой вьющихся волос на голове – брат Груни, шутник и озорник, крикнул:
– Да чего ему в зубы глядеть? – И, увидав ребят, добавил, смеясь: – Ребятишки, зажгите купцов-то стог! Скажите, что я велел!
И раскатился хохотом, сверкая белыми зубами и раздувая такие же породистые, красивые ноздри, как у Груни. Мужики прошли в лес, продолжая свой разговор.
Овечья Харя торжествующе посмотрел на товарищей.
– Што? вру я? А мужики-то про чего же бают? Зажгем, и больше ничего! дядя Иван велел!
Он схватил горящую головешку, но вопросительно смотрел на Вукола, как бы ожидая разрешения атамана.
– Не вели! – вполголоса советовал ему дядя, – беды наживем!
Но племянника словно бес обуял.
– Валяй! – разрешил он.
Овечья Харя с горящей головней в руке в восторге бегал вокруг стога и тыкал ею в сухое рыхлое сено.
Стог занялся со всех сторон.
Маленькие огоньки, дымясь тонкими