до плеч, но уши закрывали полностью. Полстраны ходило с такой прической.
А вот еще одна важная деталь – я называл ее прищепкой. Или нашлепкой. Нацепив «нашлепку» посередине носа, добился того, что мой орган обоняния приобрел хищную горбинку, как у Брюса Уиллиса, а голос – легкую гнусавость. Нормально…
Накладные усы я сперва и пробовать не стал, уж больно они пышными были для моего возраста, но неожиданно обнаружил на дне ящика реденькие «юношеские» усики, выполненные на почти прозрачном монтюре из тюля. Ну-ка…
Припомнив уроки Виты, я сделал «чи-из!», чтобы растянуть кожу над верхней губой, и посадил усики на медицинский клей. Из небольшого зеркала, приделанного к шкафчику, на меня глянул усатенький молодчик, брюнет лет двадцати. А если еще и очки? Хм… Джеймс Бонд отдыхает.
А Миша Гарин исчез, спрятался за чужой внешностью!
Будут искать…
Вечер того же дня
Первомайск, улица Дзержинского
Не заходя домой, я отправился в спорткомплекс – в секцию свою, в бассейн. С этой завтрашней поездкой я разнервничался, и мне надо было срочно сбросить напряжение, смыть страхи, усталостью перебить тревогу. Да и занятия оставлять нельзя. Вон, бросил в «прошлой жизни». И что? Объем плеч равнялся объему талии. Нет уж!
Часа два я изображал дельфина, пока не уморился. К этому времени бассейн опустел, и в спорткомплексе зависла гулкая тишина. Дети разошлись, а взрослые пловцы и ватерполисты еще только с работы возвращаются. Я переоделся и вышел в фойе, чьи стены были расписаны на тему водных видов спорта, а кое-где выложены мозаикой. За стеклянной стеной, будто в аквариуме, проплывали одиночные автомобили. Пешеходы, вертя головами, спешили на ту сторону улицы, к гастроному на углу.
– Миша!
Я оглянулся на голос Насти.
– И ты здесь?
– А як же! – сестричка порой подпускала в речь украинизмы. – Подождешь меня?
– Шевели попой! – выразился я.
Настя повертела юрким задиком, и показала мне язык. Я только головой покачал, возводя очи горе, как мультяшный мишка, сдружившийся с Машей.
– Да ты не стой! – донесся Настин голос из раздевалки. – Посиди у нас! Я только волосы подсушу. Ладно?
– Ладно, – перешагнул я порог. – А меня тут никто не травмирует от избытка стыдливости?
Было слышно, как сестренка засмеялась где-то в лабиринте шкафчиков.
– Да все ушли давно!
Следом зашумел фен, а я присел на облупленную лавочку у самой двери. Достал расческу, и принялся вдумчиво расчесывать влажные волосы.
Водные процедуры помогли – переживания по поводу завтрашней перестрелки в Бугаёвке отошли на задний план. Пуля, конечно, дура, но меня трудно убить – когда я двигаюсь на сверхскорости, то не бегу даже, а несусь громадными скачками. Фиг прицелишься. Такую мишень, как я, и не увидишь толком – промелькнет размытое пятно, пыль всклубится, да зашуршит рассекаемый воздух.
«Все равно, страшно…» – вздохнул уныло.