солнце ещё не начало стремительно склоняться к горизонту, но уже осознало, что слишком задержалось на небе.
А он вглядывался в неё, в четкий профиль, в изогнутые в улыбке губы, и, наверное, впервые был готов поцеловать девчонку. Но почему-то обязательно эту и желательно сейчас.
Но Димка лишь упрямо вздохнул и уткнулся взглядом в книгу. На закат он посмотрит и один, а в тот момент был должен, просто обязан показать, что не интересуется всякими глупостями. И девчонками в том числе.
Кажется, ему в то лето было десять. Или одиннадцать?
А может, эта история с закатом и книгой продолжалась много-много лет… Уже и не припомнить.
Зато в памяти идеально всплывал разговор, который навсегда оставил след в их жизни. Стоял такой же восхитительный вечер: крыша дачи Вероцких, яркое синее небо, потрясающий закат, девушка рядом, которая за несколько лет стала ещё красивее. Им было по тринадцать. Вера всё так же, как и каждое лето, пристально вглядывалась в ускользающий за горизонтом оранжевый диск, а Димка…
– Я придумал, – он стиснул в руках книгу, откладывая её в сторону и прямо встречая удивлённый взгляд подруги.
– Что?
– Ласковое прозвище для тебя, как ты и хотела, – пожал плечами мальчишка. – Солнце. Буду звать тебя солнцем.
Вера, кажется, идее не обрадовалась. Недовольно надулась и пробурчала:
– Тогда я буду звать тебя дураком!
– Эй, но это ни капли не ласково! – рассмеялся Дима, потешаясь скорее выражением лица, чем реакцией.
– А называть меня огро-о-омным диском на небе, значит, ласково?
– Это не диск, а раскалённый газовый шар, – продолжал хохотать Дериглазов, на всякий случай подальше задвигая энциклопедию о космических телах. Мало ли? Доверить книгу недовольной Вере, над которой так открыто смеются, чревато её полным уничтожением. Книги, конечно, не Веры.
– То есть я теперь ещё и шарообразная? Ну ты даёшь, Дериглазов!
Но он был абсолютно серьёзен и чертовски настойчив, так что «ласковое прозвище», в итоге, всё же прицепилось к девчонке. Правда, кроме него никто не рисковал её так назвать. Даже старший брат Веры не подставлялся лишний раз под удар, а Димка набивал шишки вновь и вновь, пока она действительно не стала Солнцем. Его Солнцем.
Впрочем, Вера не оставила это просто так и всё же смогла придумать ему прозвище, но это была уже другая история.
– Привет, солнце… – шепнул Дима, ощущая, как в ответ изящная спина вздрогнула под его пальцами.
Слово, такое доброе, родное и привычное, сорвалось с губ само собой, он даже не успел подумать, не смог противостоять привычкам. И теперь ощущал странное, извращённое удовлетворение: конечно же, она помнит, как иначе? И если бы всё было, как прежде, она бы сейчас лишь крепче прижалась к груди Димы, глубоко вздохнула и назвала его…
– Прошу прощения, мне стало немного дурно, – прохрипела Вера, резко отталкивая его. Тонкие ладони больно упёрлись в грудную клетку. – Просто подскажите,