медленно поднимается с кровати. Садится, опускает ноги и встает – по комнате раздается неприятный скрип.
Отца больше нет. Его придавило тогда снегом и чьей-то силой.
А это значит…
Это значит, что она в этом мире одна.
Анэ рассеянным взглядом скользит по своим ногам, меховому ковру, окну, за которым – темнота. Только светятся столбы, которые Тупаарнак назвала фонарями. В их желтом свете мелькают редкие снежинки.
О том, что спустя двести лет отец точно мертв, она старается не думать и переводит свои мысли в совсем другое русло – Анэ теперь одна. И эта мысль наполняет ее одновременно и страхом, и необычным спокойствием. Непонятная смесь чувств едва-едва теплится в груди.
Сделав глубокий вдох, Анэ медленно выходит из комнаты. Открывает и закрывает дверь. Идет по темному коридору, едва видя собственные руки, и доходит до конца. Нащупывает анораки и шкуры, висящие на стене, и вслепую хватает какую-то из меховых одежд. Натягивает ее на себя, чувствуя знакомую шкуру тюленя, нажимает на холодную ручку и с усилием открывает входную дверь.
За дверью – темнота, которую рассеивает теплый свет фонарей. Серая земля слегка припорошена снегом. Анэ вздрагивает, пытаясь закрыться руками от холода, но потом еще сильнее расставляет руки. Выходит за порог, тихо прикрыв за собой дверь.
Впереди – два стройных ряда домов. Серая улица. Промозглая земля и холодный воздух, от которого Анэ становится только спокойнее. Она подставляет ему лицо и тихо улыбается, пытается представить, что маленькие дома улыбаются в ответ. Но она слышит лишь крики в одном из домов – и звонкие, дрожащие звуки ударов. Плач, разрезающий тишину. Не желая вслушиваться, Анэ начинает быстро спускаться мимо них, уже не глядя ни на какие стены и окна.
Из черноты неба выглядывает луна – это брат бежит от вечно мстящей ему сестры-солнца. Потом он исчезнет, и на небо выступит сестра – она гонится за ним, пытаясь убить, но никогда не настигнет.
Анэ вспоминает. Каждую ночь она спала с отцом в хижине. Каждую ночь – под контролем все ее действия, каждый вздох. И хотя отец редко что-либо говорил, она чувствовала, как он смотрит, даже как думает. Его присутствия было достаточно, чтобы Анэ держала в напряжении тело и прокручивала в голове только самые хорошие, правильные мысли – на случай если он умеет их читать. Сжимала в руках свои бесчисленные амулеты – запрятанные под кроватью, вплетенные в волосы, повисшие у нее на шее. Если напрячься, то и теперь можно представить холод китовой кости на беззащитной коже. Оставшись без амулетов, Анэ чувствует себя особенно слабой.
Воспоминания все еще отдают глухой болью, но вместе с ними приходит и новое чувство свободы. Оно разливается по телу, наполняет сердце легкостью и теплом.
Инунек, как и место, где она сама выросла, рассыпается по холму десятками жилищ. Пройдя мимо уже знакомых разноцветных рядов, Анэ понимает, что начинает спускаться. Дорога уводит влево, мимо домов побольше, по сравнению с которыми Анэ чувствует себя самым маленьким