так развивались события на Пиренейском полуострове.
Испанские крупные землевладельцы – семейства герцогов Альбы и Мединасели, маркизов Лука де Тена, графов Романонесов и Эррера и им подобных, во-первых, оказались способными к самоорганизации. Накануне войны они сплотились вокруг созданной группой монархистов клерикальной Испанской конфедерации автономных правых. Во-вторых, они, как в Америке, дружно помогли июльскому восстанию военных денежными средствами и добровольцами[22]. Восставшее меньшинство, поддержанное решительно всеми испанскими помещиками, привлекло затем на свою сторону немалую часть крестьянства (см. ниже) и превратилось к 1940‑м годам в победоносное новое большинство. Магнаты земельной собственности, на короткое время лишившиеся было в ходе аграрной реформы (на республиканской территории) недвижимой собственности и привилегированного положения, вышли из перипетий войны и революции победителями.
Последнее положение приходится сопровождать оговоркой. Испанские помещики вернули себе немалую часть материальных богатств, но не привилегии[23]. Остатки феодальных повинностей, сохранявшихся в периферийных районах Испании (Андалузия, Леон, Наварра) вплоть до 1936 года, в дальнейшем не были восстановлены.
До начала Гражданской войны включительно сходным образом складывались судьбы духовенства многоконфессиональной России и преимущественно католической Испании. Священнослужители обеих стран в своей массе связали судьбу с первоначальным социальным меньшинством. Однако в России социальное меньшинство выступило против большевистского переворота 1917 года, а в Испании оно поддержало военный мятеж 1936 года. Отсюда проистекали глубокие различия в дальнейшем статусе и судьбах духовенства двух стран.
В нашей стране многоконфессиональное духовенство оказалось разделенным катастрофой Гражданской войны. Большая часть христианского, буддистского, иудейского духовенства пыталось занять позицию «над схваткой». Законно избранный глава православной церкви патриарх Тихон (Белавин), оказавшийся на территории красных, колебался между принципиальным невмешательством в братоубийственную войну и публичным осуждением одной из воюющих сторон – левых экстремистов в виде анафемы 1918 года, что уже было вмешательством. В то же время патриарх последовательно отказывал вождям Белого движения в публичном благословении.
Меньшая же часть христианской церковной иерархии и мусульманское и буддистское духовенство отбросила принцип неучастия в политике и решительно встала на откровенно антибольшевистские позиции, включая создание священнослужителями добровольческих «батальонов Иисуса» в отдельных местностях. Наконец, небольшая часть приходского православного духовенства идейно поддержала красных.
Названные явления раскалывали церковь и духовенство и дезориентировали немалую часть верующих разных конфессий.
К