но Егор оказался быстрее. Он ухватился за крайнюю доску и удержал ее.
– Постой, постой, – миролюбиво начал он, – что ж ты быстрая такая? Не могу я в другой раз… Я ж издалека приехал. Хозяйку позови, или еще кого… – С этими словами он легко потянул калитку на себя, открывая ее настежь. Девчонка, продолжавшая держаться за калитку, вместе с ней оказалась на улице. Она так крепко вцепилась в нее, что практически перелетела через нижний брус, чуть не опрокинувшись перед незнакомцем. Он успел поймать ее под локоть, легонько удержал, а когда она обрела равновесие и гневно вздернула голову, отнял руку. Да так и застыл в нелепой позе с разведенными в стороны руками, потому что именно в этот момент он разглядел ее, причем всю сразу: тонкий, гибкий стан, высокая грудь, черные, как смоль, волосы, выбившиеся из-под платка, высокие скулы, алые полные губы и синие, как озерная вода, по-монгольски чуть раскосые глаза. Особенно глаза, они так сверкнули, будто хотели испепелить его на месте. В пепел Егор, конечно, не превратился, но какое-то колдовское онемение на него точно нашло. Он стоял молча, не двигаясь, и просто смотрел на эту уже не девчонку, а деву. Именно так он вдруг о ней подумал. Такими он, еще мальчишкой, представлял невиданной красоты черкешенских дев из казачьих песен, которые ему в детстве сиплым голосом пел отец. Дева тоже молча на него смотрела. Глаза ее уже не метали молнии, а просто разглядывали столь чудного незнакомца.
– Я же говорю, – наконец прервала она молчание, – нет его, и никого нет, – она чуть замялась, – ну, то есть… дома хозяйка, но она хворая лежит, ей вставать нельзя.
– А ты? Ты кто такая? – обрел дар речи мужик.
– Я? – удивилась она, как будто только что вспомнила о своем собственном существовании, – я Настя… сноха ихняя, – закончила она как-то обреченно. Егору показалось, что она сама испугалась собственных слов и сейчас бросится от него бежать.
– Сноха, значит, – протянул он разочарованно. – Ну, так и принимай должок, хозяину отдашь.
– Так мне хозяин ничего про это не наказывал… – еще более испуганно протянула Настя.
– Так и не должен был, он не знал, что я сегодня приеду. Но он, может, про меня или отца моего рассказывал… Я Егор Козаков…
– Ничего он мне не говорил, – резко прервала его девушка. – Он никому о своих делах ничего не рассказывает, – продолжила она зло, внезапно осерчав непонятно на кого: на Егора, а может, и на свекра. – А что привез-то? Я у хозяйки спрошу, она скажет, что делать.
– Шкуру медвежью, свежую. Он… ну, Федор, сам просил добыть. Вот я и привез. Это за отца моего я долг свекру твоему отдаю, – торопливо начал рассказывать Егор, но девушка не стала его слушать.
– Стой здесь, – перебила она, – я у свекровки спрошу. —Заскочила во двор и захлопнула калитку прямо перед его носом. Егор тупо смотрел на широкие, плотно пригнанные доски калитки и еще более дивясь нелюбезности хозяев этого крепкого двора. Хотя дева, он еще раз мысленно назвал ее этим былинным словом, не была грубой