позвучало справа из боковой улицы. И вмиг растаяло окружавшее их до того молчание. Внешний мир ворвался в плотный кокон, обволакивающий пару, шумным дыханием лошади, шелестом сена на телеге, звоном одинокого бубенца. Этот голос в клочья разметал тишину, сделал окружающее зримым, звучным и осязаемым. Этот ненавистный голос Настя узнала тотчас. Хозяин… И тут же увидела, как он поднимается из саней, вырастая из-за плеча Егора темной уверенной глыбой. Лицо Насти исказилось от ужаса. Это мгновенное изменение было последним, что запомнил Егор на ее лице. Он повернулся и тоже увидел: твердо шагая с неприятной ухмылкой на лице к ним приближался Федор Черноусов.
– Здорово, Егор, – протянул он широкую ладонь, – а ты что здесь?
– Здорово, – ответил Егор, смущенно пожимая руку, – так я… это… долг тебе привез… Шкуру медвежью… как обещал.
– А эта? – Федор мотнул головой в сторону Насти, как будто его вообще не интересовал ни Егор, ни его долг.
– А-а-а, – замялся Егор.
– Он опояску во дворе уронил, так я догнала, чтоб отдать, – быстро проговорила Настя, понимая, что Егор вряд ли сумеет ответить что-то внятное. Что будет с ней в ближайшее время она уже знала и теперь не хотела, чтобы Егор вмешался и тоже пострадал. Судьба все-таки не сделала долгожданный поворот. Не сегодня… А сегодня… Сегодня хозяин будет бить ее смертным боем и никакие слова ни сейчас, ни потом не помогут.
– А ты что опоясками раскидываешься? – спросил лукаво Федор.
– Да не раскидываюсь, просто выпил малость с утра, вот и распарился, пока шкуру разгружал. Расстегнулся, бросил в сани, а она и выпала, – довольно складно стал врать Егор. – Спасибо, сноха твоя подобрала, да не поленилась в такую даль бежать, чтоб меня догнать. Опояска-то памятная, еще жена сплела. Спасибо тебе, Настя, – Егор как-то уж больно картинно сделал в ее сторону полупоклон.
– Да уж, спасибо, сношенька, – криво усмехнулся Федор. – Садись вон в сани. Я тебя домой доставлю.
Настя, вновь протянула Егору опояску, которую с испугу все еще прижимала к груди. Он торопливо схватил ее и посмотрел на Настю беспомощным, щенячьим взглядом, словно прося прощения. Настя коротко кивнула, повернулась и, не прощаясь, тихо побрела к саням. В голове ее словно молотком выбивались Егоровы слова «жена сплела… жена сплела».
– Значит, привез шкуру? – возобновил разговор Федор.
– Ну, привез, конечно, я ж обещал. Хорошая шкура, со взрослого зверя. Я его только-только добыл. Сырую привез…
– Значит, должок отцов ты теперь полностью закрыл, – протянул Федор. Это хорошо… Как кстати, здоровье у бати-то?
– Да слава богу жив… Хотя, конечно, не тот он уже… Старый стал совсем… Иной день и из избы сам выйти не может… Но бодрится еще… Одно слово – казак…
– Да уж, казак, – протянул Федор. – Ну, ты ему поклон передавай. Мы-то с ним теперь может и не свидимся. Да и с тобой… – голос Федора стал как-то напористей, – еще когда судьба сведет. Ты-то сам здоров будь. Поеду