соломы. Пару минут спустя друзья, стараясь не привлекать внимания, по одному осторожно выбрались из своего укрытия.
Южные ворота города были распахнуты настежь. Толпы народа, шумно переговариваясь и о чём-то отчаянно споря, через плечи стражников пытались выглянуть наружу. Стражников, собственно, насчитывалось не так уж и много – два-два с половиной десятка человек, выстроившихся вдоль мощёной дороги от входа в город до ворот замка. Самый их вид, однако, внушал почтение: не каждый день жителям удавалось увидеть вырядившихся словно на парад солдат. Ярко-красные кожаные камзолы с начищенными до зеркального блеска медными бляхами, сверкающие шлемы, выбритые подбородки и длинные алебарды в руках.
В отсутствие начальника стражи Балдрика ими командовал кастелян замка сир Равен, приземистый, уже немолодой человек с вечно неприступным выражением лица; почти на каждом пальце его рук сверкало по перстню с драгоценными каменьями. Одежда его походила на солдатскую, если не считать длинного, почти до земли, красного плаща; вместо шлема на его голове красовался бархатный берет, расшитый самоцветами. Равен неспешно прохаживался вдоль строя; казалось, что одного взгляда его серых глаз из-под кустистых бровей хватает, чтобы сдерживать толпу на приличном расстоянии.
В полумиле от городских ворот виднелся древний каменный мост, возведённый над руслом обмелевшей в незапамятные времена реки. Где начиналась эта река, никто толком не знал, но опять же поговаривали, что обогнув замок, русло, петляя, уходило всё дальше и дальше на юг, куда-то даже за Гриммельнский Вал. И обмелела-то она после того, как этот самый Вал возвели, устроив за ним магический купол. Вода в реке то краснела, то чернела, принося вниз по течению полусгнившие остатки неведомых растений, пока не исчезла совсем; деревья по берегам съежились и усохли. Река звалась Суонси, и местные жители по-прежнему, хотя воды там и в помине не было, говорили: «за рекой», или «нашел в реке». Находок, впрочем, в последнее время никаких не случалось: Суонси по понятным причинам пользовалась дурной славой, а земли, расстилавшиеся по ту её сторону, хотя и являлись владением графа Хартворда, считались уже частью Пýстыни, на которую неведомым образом падала мрачная тень Гриммельна.
– Едут! Едут!
Возбуждённые крики из толпы заставили Равена обратить взгляд на мост. Клубы пыли уже, наверное, с час как виднелись в той стороне, но только сейчас показался передовой отряд. Кастелян махнул рукой; к нему подвели чепрачного жеребца, на которого сир Равен вскочил без видимых усилий; затем неторопливо, в сопровождении двух наёмников, направился к выходу из города.
В сотне шагов от ворот он остановился. Прибывший авангард тем временем рассредоточился, образовав две плотные шеренги, между которыми, также не спеша и небрежно придерживая поводья рукой, к встречающим подъехал лорд Беркли.
Рутвен Беркли, граф Хартворд, был высоким, крепко сложенным мужчиной лет около сорока. Длинные, рыжеватого оттенка светлые волосы свободно падали на плечи, удерживаемые на голове