рого не знаем,
тебе, мятущееся «Я»,
здесь предлагаю… – Отгадаем?..
«Здесь беззащитность откровений…»
Здесь беззащитность откровений
парит над безднами сомнений.
В недостижимость высоты
влит искушеньем яд мечты.
Падение очистит болью —
я в выборе как ты не волен.
Лишь невозможностью сближенья
все зеркала ждут отраженья.
В необходимости идти
берут начала все пути.
Но не случится встреча дважды.
Когда глаза отводит каждый —
из зазеркалья откровеньем
прольется горечь сожаленья.
С недостижимой высоты
сорвется вниз фиал мечты.
Хрусталь вопьется в стопы болью —
я в выборе пути не волен.
Родник
Безликим дням потерян счет —
Неумолимость гонит их,
дробя мгновенья повтореньем;
пролившись время истечет,
песчинкой ляжет каждый миг,
на каждой – соль долготерпенья.
Барханы лет подхватят челн,
и молит всяк, чтоб он достиг
предела в предопределеньи…
…А Некто маятник качнет,
и промелькнет прозренья блик
с последней каплей сожаленья:
на «нечет» ставил, выпал «чет»…
Кого напоит слез родник
в оазисе среди забвенья?
Бездушие
Душе, поверхностно скользящей
по вящим камням бытия,
не захлебнуться в жажде счастья,
когда надвинется ненастье
и разлучатся сны и явь.
Ей не искать ногой гудящей
дороги, уходящей вспять,
когда свод рухнет в одночасье,
алтарь развалится на части,
вновь поведут Христа распять.
Не вывернуть ей рот кричащий —
ведь, спящей, ей неведом плач.
Взовьется ль что над оболочкой,
лишь только мир сомкнется в точку,
десницу занесет палач?..
Истоки
Идущему с надеждою к истокам
«однажды» встретится: – взойдет заря, —
колени преклонив огню с востока,
он, озаренный, скажет: – Нет, не зря!..
И птицею под сводом в храме этом
взлетит над куполами благовест —
в надежды день, распахнутый рассветом, —
в любви лазурь, где Осиянный Крест!..
Там ниц паду, и слезы очищенья
омоют жизни красного коня,
но, лишь открою взор предвосхищенью,
взмолюсь: – Прости распявших и… меня!
– Кто зачеркнул Крест на-крест?..
– Нет… не верю!..
– Кто вывернул здесь камни бытия,
их сгрудив в гору, как Голгофу Вере
пред Храмом этим?..
– Боже, кто же я?..
…
…
Слепцам, след в след бредущим из далека,
и в ясный день темно… темно пока…
Как жаждут… жаждут шедшие к истокам
отчаянье испить из родника!..
Мытарь
Кем, мытарь, безприютный странник,
разграблен Город Золотой?
Кресты распятий чередой
вдоль всех дорог: – Беги, изгнанник,
к Любви – Великому Напрасно…
В упавший плод уткнется след,
и червь греха меж «да» и «нет»
найдет ответ – простой и ясный…
Готов ли ты совлечь одежды,
являя наготу надежды
пред мытарем в конце пути?
Нетленную здесь жалят осы —
сомнений яд и рой вопросов, —
что им последнее «прости»…
Не откупиться златом… царством —
как должное, прими мытарства, —
ход не изменится судьбы…
И лишь одна любовь готова
Пред мытарем замолвить слово —
рабы оставленной мольбы…
Тайна
Сиянье