Воплощение Реального. Междисциплинарное исследование субъективности, травмы и духовной культивации
Жижек дал справедливую историческую иллюстрацию этого процесса в своем эссе «Добро пожаловать в пустыню Реального». Вслед за Бадью, утверждавшим, что ключевой чертой 20го века была «страсть к Реальному», Жижек определяет конечный и определяющий момент 20го века как «непосредственный опыт Реального в противовес повседневной социальной реальности – Реальное в его крайней жестокости как цена, которую нужно заплатить за снятие обманчивых слоев реальности».29 (Жижек 2002, 5—6)
Однако это яростное стремление вычленить чистое Реальное из неуловимой феноменальной реальности приводит к своей противоположности – одержимости чистой видимостью, как это видно, например, в сталинских показательных процессах и принуждении к социалистическому развитию.
Жижек пишет:
Ключ к этому повороту лежит в конечной невозможности провести четкое различие между обманчивой реальностью и неким твердым позитивным ядром Реального: любая позитивная часть реальности априори подозрительна, поскольку (как мы знаем из Лакана) Реальная Вещь в конечном счете является другим именем Пустоты. Стремление к Реальному, таким образом, равносильно тотальной аннигиляции, (само) разрушительной ярости, в рамках которой единственный способ проследить различие между видимостью и Реальным – это, как раз, инсценировать его в поддельном спектакле. Фундаментальная иллюзия заключается в том, что, как только насильственная работа по очищению будет завершена, новый человек появится ex nihilo, освободившись от грязи прошлого разложения. (Жижек 2002, 8)
Как заключает Жижек, это действительно фундаментальная иллюзия, что очищение через «дистилляцию» Реального может разрешить муки отсутствия и породить «нового человека». В приведенном выше отрывке Жижек ссылается на «Реальную Вещь». У Лакана «Das Ding» – это вещь в ее «бессловесной реальности» (Лакан 1997, 55) в противоположность репрезентации вещи в символическом регистре. Кроме того, это доисторический, утраченный и запретный объект кровосмесительного желания – мать (Лакан 1997, 67). Субъект кружит вокруг этой вещи, сдерживаемый принципом удовольствия, но никогда не достигает ее, что делает «Das Ding» причиной самой фундаментальной человеческой страсти (Лакан 1997, 97). Это субъект как непрерывность желания на «самом фундаментальном уровне» желания, как страсть не-знания, т. е. фундаментальное неведение.
Эта страсть, если она воспринята неправильно, является первопричиной злобной человеческой одержимости перерождением, становлением, трансформацией, очищением, реальностью и истиной. Действительно, невозможно доверять какому-либо позитивному ядру Реального, поскольку оно в конечном счете пусто (то есть не имеет ничего, с чем можно было бы отождествиться).
В результате всего этого Лакан приходит к выводу, что Реальное не является невозможным в том смысле, что оно никогда не может произойти – это травматическое ядро, которое вечно ускользает от нашего понимания. Нет, проблема