не согреешься, проберёт до трясучки, а чуть рассветает, сыростью потянет, вот тогда и сну конец. Тогда нужно немедля разводить костёр и жаться к нему то одним, то другим боком, подставлять спину, склоняться лицом и простирать над пламенем окоченевшие руки.
Стряхнули ребята с себя еловые лапы, встали на ноги, зябко поёжились и, не сговариваясь, подошли к ещё тлеющим уголькам костра. Подбросили на них тонкие прутки, раздули угольки, огонь быстро охватил их и заплясал весёлыми язычками.
Подбросив в костёр толстые ветви, ребята спустились в заполненную белым туманом речную долину, умылись, зачерпнули в берестяные котелки воды и поднялись по крутому откосу берега к месту своей стоянки.
Сморчки варили, как положено, прокипятили грибы, воду слили, а потом во второй воде доварили. Вот только съесть их все не смогли. Вечером, наголодавшись, заглотили мальков без соли, а утром пресные грибы в рот не лезли. Попили чай, заваренный смородиной и кусочками чаги, и пошли в путь. Путь этот был тропой, пролегавшей по долине у подножья горы.
– А коли тропа есть, то к жилью выведет, – так думали мальчики. Кроме того, они решили, что идти тропой безопасно.
– Вряд ли на неё выйдут разбойники, – сказал Степан, – им нужен тракт, по которому ходят обозы.
– Так и идти-то больше негде, – поддержал друга Фёдор. – По долине Уксуная мы точно выйдем к людям, а ежели вдоль берега, то там сплошные болота, так, помню, батька говорил, а ломиться через тайгу… это уж увольте.
Тропка вилась по подошве горы, справа её сопровождало болото, и была она то широкой, хорошо утоптанной, прочной, то изредка ныряла в болото, и мальчикам кое-где приходилось идти по пояс в коричневой холодной воде, но всё же тропа была и под ней, а это особо не тормозило продвижение. Одно было плохо – одолевал гнус, и иногда тропа подводила вплотную к скалам. Известковый камень уступами и гребнями поднимался из воды, и были эти перепады по пять – шесть саженей в высоту. Здесь гнуса было меньше, вода была чище. Мальчики там купались прямо в одежде, потом отмывали её от болотной жижи, выжимали и сушили на камнях, затем шли дальше.
К полудню тропа резко свернула влево, огибала какой-то мыс и почти поравнялась с серединой увала. На склоне мелькнуло тёмное пятно и на тропу вывалился, мотая низко опущенной башкой, медведь. То ли он неудачно зорил дупло с пчёлами, то ли иная причина заставила его бежать, не разбирая дороги, но он ещё ломился по склону, а мальчиков с тропы как ветром сдуло. Здесь была широкая, почти сухая поляна с небольшим кочкарником. Медведь на них не обратил никакого внимания и давно уже трусил по тропе дальше, а наши герои всё бежали, прыгая с кочки на кочку. Первым опомнился Федька.
– Стой! Стой тебе говорят! Там зыбко, засосёт!
И в самом деле. Впереди кочек не было. Прямо перед мальчиками расстилался ровный лужок с редкой, но яркой зеленью, при виде которой у знающего человека страх