не у каждого…
– Подростковых? Но ей 20 лет!
– И что?
Несколько секунд Максим не мог найти слов, чтобы парировать тот очевидный бред, что сейчас нес его собеседник.
– Мне кажется, я Вас не понимаю… И Ваш тон, и то что Вы говорите…
– Простите. Я сегодня очень устал. Я хотел сказать, что мы показывали Анастасию психиатрам, и те не обнаружили в ее состоянии ничего противоестественного… Благодарю Вас за заботу. Позвольте откланяться.
– Да, непременно, – пробормотал Максим. – Доброй ночи.
Положив трубку, Николай Иванович Игнашин долго рассматривал телефон и крутил его в руках, пока на пороге комнаты не услышал звук шагов бодрствующей жены.
– Ее нет? – с плохо скрываемым волнением спросила она.
– Нет, как видишь.
– Спать идешь?
– Если ты можешь спать в такое время, то спи. А я… подожду еще…
– Хорошо. Ложись.
Проводив жену взглядом, Николай Иванович еще долго сидел в одной позе – в темной комнате, на неудобном плетеном стуле, обхватив подлокотник рукой и напряженно вглядываясь в темную пустоту за окном.
В ту ночь Максим Заморин спал плохо, очень плохо. Ему снились кошмары. Он не находил себе места и проснулся раньше обычного – в половине шестого утра – в холодном поту. После увиденного ложиться вновь уже не хотелось, и остаток темного времени суток он провел, блуждая в дебрях Интернета. Кошмары списал на алкоголь, а странное поведение горожан в отношении Насти Игнашиной – на специфику местного недоразвития. Спрятал голову в песок. Так легче.
…Летучая мышь завязла в густой топкой луже на полу подвала. Одно ее крыло и лапка попали в какую-то муть и не могли освободиться, сколько бы она на била вторым своим свободным крылом в воздухе, стараясь спастись. Я наклонилась над ней и поначалу просто долго и внимательно вглядывалась. Ее конвульсии были так отчаянны, она так хотела свободы. На минуту мне даже показалось, что в этой кромешной тьме я вдруг увидела и разглядела ее глаза. В них было столько боли и мольбы о помощи, что я не удержалась.
В этот миг позади себя я услышала отчетливый голос: «Не надо. Это опасно».
«Что опасно?», переспросила я.
«Она укусит тебя», ответил голос
Я не поверила ему. В этих глазах я видела что-то, что с очевидностью для меня не могло причинить мне боль. Я знала, она на это не способна. Она не укусит, не нанесет мне увечий. Ведь никто из животных никогда не ранит и не убивает тех, кто несет им добро. Свободу. Счастье. Обратное, к сожалению, свойственно только людям.
Не опасаясь укуса, я протянула к ней руки. Взяла ее за тельце и потянула не себя. Она запищала – освобождение сопровождалось болью, так тоже часто бывает. Но уже секунду спустя она была свободна… Она не укусила меня. Только пискнула и улетела в темную пустоту. И мне подумалось, будто этим странным ночным звуком она поблагодарила меня, свою спасительницу. Ведь к утру ее бы уже не было в живых.
И от этого звука я почувствовала радость –