зовут Рауф, – вежливо представился незнакомец.
– А меня – Мэри, – Гретхен хотелось шутить.
– Впервые в Турции?
Его вопрос её насмешил: все в мире мужчины одинаковы, до чего они ценят девственность и как жаждут быть первооткрывателями!
– О да, впервые.
– Я мог бы показать Вам город, если пожелаете. Стамбул прекрасен, тут есть на что посмотреть.
– Уверена, что Вы не врёте. Откуда так хорошо знаете немецкий?
– Учил прилежно в школе – здесь много туристов из Германии, нужно знать, это помогает в работе.
Так, болтая, они шли по городу и оказались, наконец, в какой-то его части, где улочки были вымощены белой плиткой. Над головами, создавая тень, от одной стороны улицы к другой плелись благоухающие белым цветом растения, – и всё это: пол, цветущий потолок, аккуратность и законченность строений по бокам (словно стены) создавало впечатление, что ты и не на улице вовсе, а в комнатах одной большой чистой квартиры.
Гретхен захотелось пить. Они присели за столик в открытом кафе. Предпочитая всегда платить за себя, она не стала принимать от Рауфа угощение и заказала кофе с небольшой порцией рома. Он – кофе и кальян. Уже сидя и болтая, она вдруг почувствовала, как нестерпимо заныла вся нижняя часть её тела: ноги и особенно таз. Она испугалась, так раньше её никогда не прихватывало.
– Что с Вами? – Рауф смотрел на неё с тревогой.
Какое-то время у неё не было даже сил ответить, настолько её сковала боль, но через минуту-другую она пришла в себя, боль отступила, и она бодро ответила:
– Да ерунда, наверное, натёрла ногу. А могу я попробовать кальян? Я никогда раньше его не курила.
Молодой стройный мальчик в белоснежной рубашке с глазами-маслинами поднёс ей чистый наконечник, не забыв при этом своими «маслинами» всю её с ног до головы жадно рассмотреть.
Курение кальяна доставило ей удовольствие. Яблочный душистый табак оставлял во рту приятное послевкусие и слегка, самую малость дурманил.
Так болтая и покуривая, они сидели в этом кафе, не желая из него выходить.
Рядом проходила толпа туристов.
– Голландцы, – сказал Рауф.
Она присмотрелась к ним. В этих людях чувствовалось какое-то вековое благородство, не исключено, что просто внешнее: неторопливость, воспитанность, раскованность. И, наверное, их юмор был здоровым. По-своему красивы были их смеющиеся веснушчатые лица с крупными нарядными зубами. У всех – белёсые волосы и хорошие фигуры.
И тут она вспомнила про Кресса. Бог мой, да он уже час, наверное, ждёт её возле Собора Святой Софии! Но подумав с минуту, она решила, что опоздала, а пока доедет – он и вовсе оттуда уйдёт. И продолжила пить кофе и болтать с новым знакомым.
Вволю отдохнув, они двинулись гулять дальше.
Оказались на набережной. Воды Босфора уступали океану, близ которого жила Гретхен,