гибриды: бездушные, беспощадные. Что движет ими, сибиряки не понимали. Красноярские рассказали, как китайские добивали раненых – и своих, и чужих, – и расстреливали тех, кто поднимал копыта вверх без разбору, словно им вовсе не нужны пленные.
Лейтенант Сашка лез в самое пекло. Он был везде. Его огромное тело металось из окопа в окоп, подбадривая бойцов. Взводный отладил доставку боеприпасов и медпомощь. Организовал мобильные пункты питания, чтобы кабаны не умирали на голодный желудок. С сухарём за щекой и смерть не страшна.
Боевые вепри верили молодому офицеру. Сашка отличался сообразительностью, потому что молодёжь всегда впереди стариков. У человечества свой путь, у породы антропоморфных свиней история заметно короче, но как двигаться вперёд поросячьему роду-племени, если дети не будут умнее свиноматок и небритых отцов?
– Ну Сашка!.. ну молодчага! – не уставал восторгаться салагой майор Чуки. – Классно ты придумал заманить китайских. Мы их как жёлуди пощёлкаем… раз-раз! Сколько мы уже завалили?.. поди, тысячу?
– У врага гигантские потери, – быстро соображал лейтенант. – Я насчитал десяток убитых офицеров. Мы целый полк перемололи. Потому что воевать надо с умом.
Враг был взбешён. Внеплановые потери заставили желтобоких стать осмотрительней. Отметив рубежи, где через минные поля бежали красноярцы, китайские устремись именно в те протоптанные места. Сашка понял, что нужно подпустить их ближе и даже разрешить ворваться в окоп, а затем с двух сторон взять в клещи и закидать толпы секачей ручными гранатами. Так батальон майора Чуки и сделал.
После отбитой атаки из кабаньих трупов сложили дополнительные укрепления. Некоторые китайские вепри были ещё живы. Они что-то кричали, а их бешеные сородичи в гневе снова бросались под пули. Бой длился до темноты. Батальон сражался грамотно и мог держать свой участок далее, но патроны заканчивались, и гранат почти не осталось. Туго стало с едой. Одна из мин разнесла склад с тушёнкой, хлебом, табаком и спиртом. К тому же грозило полное окружение. Если кольцо замкнётся – никому не спастись. Потому пришло время – отступать.
– Значится, бросаем наш окоп? – жевал последнюю краюху капитан Сыч.
Его ранило в плечо. Но он не жалился. Сибиряки умели терпеть. Эта сила хранится в душе; в человеческой частичке русской души, доставшейся гибридам волей разума Роберта Варакина.
– Предлагаю сделать так, – почесал щетинистый лоб Сашка. – Собираем последние запасы еды, отбираем самых голосистых певцов и отдаём им всё что есть в запасах: сухари, воду и примусы для подогрева жратвы.
– Записывай меня в хор! – поднял лапу капитан, думая о чёрном хлебушке. – Я громче всех умею орать.
– Да подожди ты… дослушай… Ты офицер, ты поведёшь отступающие группы, а я здесь останусь. Мне сейчас не до еды. Ведь я хочу генералом стать, – говорил откровенно Сашка. – Бойцов двадцать со мной останется, этого вполне достаточно. Мы затянем песню и будем голосить, пока все наши на безопасное расстояние не отойдут. Китайские ничего не поймут, решат, что мы готовимся