– остерегаясь «дружеского огня». Всего десяток минут, и они будут здесь. Значит, пора.
– За мной, бойцы! – скомандовал взводный и первым выпрыгнул из окопа.
Группа прикрытия проползла метров пятьдесят, затем кабаны встали в полный рост и понеслись прочь. Бежали дружно. И когда, казалось, что солдаты ушли из-под обстрела, одна из мин ударила совсем рядом с Сашкой.
Голова взводного закружилась. Почему-то представился склад с консервами, где лейтенант познакомился с майором Чуки. Майор мрачно смотрел в пустой стакан, где плавали три бараноских звезды на погон; губы комбата шептали прощальные слова. Сашка успел подумать, что пробил его последний час, – и разум провалился во мрак.
Выглядел Сашка паршиво, но рядовые кабаны не бросили своего лейтенанта. Взвалив раненого командира на плащ-палатку, солдаты вынесли Сашку из боя.
Взводному раздробило ногу. Белые кости торчали выше колена, разорвав окровавленные мышцы. Но Сашка был всё ещё жив.
***
Тыловой госпиталь напоминал адский котёл. Здесь пахло кровью, порохом и опорожнением антропоморфных бойцов.
В госпитале служили как гибриды, так и люди.
В прачечной нутрии отстирывали красные бинты, простыни и гимнастёрки солдат. Фельдшеры и младший медицинский персонал, состоял исключительно из енотов – существ невысоких, не обладающих невероятной выносливостью.
Уже не молодой енот в белом халате сделал Сашке укол. Но лейтенант не уснул, оставаясь в замутнённом сознании.
Его везли в огромный отстойник, где насчитывалось до тридцати койко-мест. Почти все кушетки там были заняты. Некоторых бойцов фельдшеры катили в операционную, большую часть вывозили в правые ворота, к уже остывшим хряками.
И вот пришла очередь лейтенанта.
Дребезжал электрический движок, помогающий енотам перемещать огромных кабанов. Вепри даже на тележке с моторчиком трудно подъёмная ноша для антропоморфного медбрата. Двое низкорослых парней в халатах катили кушетку к докторам в операционную.
Сашка не чувствовал себя героем – он лишь сражался за Родину, как бы громко это не звучало. А военврачи, которыми работали только люди, вообще не знали, что храбрый офицер заслужил, как минимум, медаль «мужика» и пожизненный доппаёк. Доктора просто делали своё дело: кого можно поставить на лапы – ставили, чтобы потом отправить на фронт; тех, кто негоден к строевой службе – усыпляли безжалостно.
Три доктора: капитан Светлана Хрипатая, майор Мумунов и старший лейтенант Сидоров – вот уже шесть часов не отходили от хирургического стола. Словно мясники они рубили конечности, вспарывали животы и зашивали раны. Через руки хирургов прошли до двух сотен вепрей, но лишь семерым вынесен вердикт «годен». Остальных грузили в холодный рефрижератор. Далее происходила жестокая селекция: часть тел забирали на сыворотку, других отправляли в крематорий, чтобы пепел сожжённых солдат развеять на кладбище, в соответствии с воинским ритуалом в сибирской армии. Там на кладбище будет играть громко музыка, будут громыхать слова любимой песни «Кабаны, кабаны…»,