воде, будто все забыли о нём или хуже того – все ждут, когда он уйдёт в мир гибридных духов и вечного покоя.
Шульцу была положена хорошая пенсия, и мог бы он перебраться в город, но обида за минутную трусость призывала его каяться в одиночестве. Все деньги волк переводил в фонд помощи полицейским, оставляя себе лишь малые крохи, чтобы лапы не протянуть. Он обрёк себя стать отшельником, смиренно неся собственное наказание, не ожидая прощения от себя самого.
Напарник его погиб, а он остался среди живых, чтобы остаток лет изматывать себя воспоминаниями. Вина Шульца состояла лишь в том, что зашёл он ни в ту дверь. Никто не знает, что случилось в том доме, но рвануло так сильно, что волка выбросило в окно, а вот тело напарника, Романа Бескровного – так и не нашли.
Затем был госпиталь, сложное лечение и долгие разбирательства. Комиссия Шульца не обвиняла, но каждый встреченный полицейских шептал за волчьей спиной: «Это тот трус, это Шульц. Это из-за него погиб человек».
Волка отправили на пенсию, хотя он мог бы ещё приносить пользу, потому что опытом обладал уникальным. Первую осень, кто-то навещал его; приезжал на машине или на мотоцикле и спрашивал: «Как дела старина? Как ты поживаешь? Может быть, тебе нужна наша помощь?»
Но прошла зима, и его забыли. Возможно, Гомвуль был последним из гибридов, кто ещё помнил Шульца. Потому у дверей покосившегося барака стояли только двое: волк и человек.
Надежды на добрый совет, что тепла в якутском январе, но всё-таки парни верили: старый не потерял хватку цепкого шпика и обязательно им подскажет.
– Вот он идёт, – завилял хвостом Гомвуль.
Последнюю ночь подморозило. Тонкой корочкой сверкала наледь. Сгорбившись, к полицейским приближался плохо одетый и скрюченный в знак вопроса волк. На нём драный ватник, останки штанов из протёртой джинсы, на лапах резиновые калоши. Его ватник давно потерял все пуговицы. Потому Шульц подпоясался солдатским ремнём – ещё тем, со звездой на пряжке. Грудь волка была открыта. Когда-то пышная с коричневым оттенком шерсть, покрылась сединой. Волчьи усы обвисли, словно обмороженные, а глаза устало смотрели на гостей.
– Здравия желаю, товарищ майор! – поздоровался Гомвуль.
Старик ответил причмокиванием и водил носом, изучая парней.
– Нам нужна твоя помощь, Шульц, – не откладывая разговор, сказал Зубов.
– Вот и пригодился. Но я знал, что вы всё-таки придёте ко мне, – тихо заговорил волк. – Знал и ждал, потому что у меня есть вот это…
Он показал весь поцарапанный телефон, с паутиной трещин на экране.
– Меня звать лейтенант Гомвуль. А это капитан Стас Зубов. Мы расследуем убийство тигра…
– Которого из них? – перебил старый волк. – Того, что подстрелили на перекрёстке или второго – убитого в «Молоке»? Что-то подсказывает мне, что вы, парни, отчаянные неудачники. Особенно ты, Стас. Ты только выглядишь бодро. А на самом деле, мечтаешь убраться из полиции при первой же возможности.
Зубов был не согласен с Шульцем.