но они ни в какое сравнение не шли с союзом с самой Францией. Классик политической истории К.Г. Мальмстрём кратко объясняет, что означало это восхищение и стремление к выгоде: в Швеции сформировалась «партия, которая, ловя каждый намек Версаля, купила поддержку Франции ценой своей независимости»[39].
В 1738–1739 гг. в риксдаге набрали популярность два символа. «Шляпы» символизировали отважных, профранцузски настроенных, смелых и свободных людей. Более забавный символ ночные «колпаки» олицетворяли тех, кто боялся России и проспал свою военную удачу.
Старый Горн отошел от дел, и его партия потерпела поражение на выборах. «Шляпы» закидали «колпаков» агрессивными лозунгами. Нападение было замаскировано защитой.
«Серьезный кризис угрожал неприкосновенности, свободе, жизни и собственности верноподданных государства». Потомков подстерегал «неизбежный и тотальный крах». «Надежду дарило» только облачение в воинские доспехи.
Лантмаршал Карл Густав Тессин произнес речь о «здоровом семени» войны, которое прорастет и вырастет в дерево, способное породить «благородные и бесподобные плоды». На тот момент садовники не были уверены в том, что семя надо посадить, хотя и выступали с убедительными речами. Все же Тессин не был глупым хвастуном, в частной переписке он предрек провал военной политики.
Всемогущая пропаганда вторглась в храмы науки и искусства, светские салоны и церковь. На баланс сил в риксдаге влияло духовенство, которое «колпаки» надеялись перетащить на свою сторону. Наравне с крестьянскими хозяйствами пастораты могли выделять средства на нужды войны. Но не хлебом единым жив человек. Епископ Линчёпинга Эрик Бенцелиус был пламенным вдохновителем «шляп»[40].
Церковь пела гимны во славу войны, во внешнеполитическом хоре отлично смотрелись бы даже магометане Османской империи.
Война-реванш, война возмездия, война-продолжение – названия, не требующие дополнительных обоснований. Во всех этих случаях шла речь о священной войне. Майор Малькольм Синклер в молодости уцелел в Полтавской битве, но погиб в июне 1739 г. при исполнении курьерского поручения в Стамбуле. На обратном пути, в Силезии, его убили русские агенты. Тайная корреспонденция исчезла, но потом объявилась в Швеции. Россия заявила о своей непричастности, однако на некоторое время убийц сослали в Сибирь.
Мотивы и зачинщики остались неизвестны. Вряд ли российская императрица Анна Иоанновна была причастна к провокации. Приближенные царицы – маршал Миних, герцог Бирон и граф Остерман плели свои интриги. Инцидент с Синклером стал универсальным политическим инструментом. В Швеции с помощью образа мученика пламя войны разжигалось в панегириках и кровожадных речах, произносимых в риксдаге[41].
Нестерпимый зуд
Швеция считала, что покорила Финляндию во время крестовых походов, хотя в том далеком прошлом этих государств еще не существовало. Согласно достоверным источникам,