она их понимает! Подскочив как ужаленная, она заговорила с Охотником на мурратском:
– Я выучила третий язык! Я знаю, о чем они говорят!
– Тихо ты, не надо так бурно реагировать, – Кир попытался усадить девушку на место, – они на нас косятся. Ты должна научиться слушать тайно.
– У чужих соломинку в глазу видишь? – задал вопрос Нок, – Говори на всеобщем.
– Моя игрушка не знает всеобщий, и на каком языке ты прикажешь мне с ней разговаривать? – парировал Охотник.
– Если ты думаешь, что я не смогу произнести на всеобщем все, что о тебе думаю, то сильно заблуждаешься. Вашу расу больше никто не боится.
В маленьком зале наступила мгновенная тишина.
– Я заинтригован, расскажи же скорее, – ласково попросил Кир.
– Прекрати дурить, – отмер Реф.
В сотканной тишине скрип двери показался слишком сильным. В зал вошел третий ганеец и направился к их столику. Безусловно, это был толмач.
Одежда его была собрана из куска материи, обернутой на подобии тоги. Но самое важное отличие состояло не в том, на лбу отверстие, что должен занимать кристалл, пустовало.
– Это монах Улу, – представил Реф.
– Я вижу, – откликнулся Охотник.
Монаха звали Мреем, поздоровавшись, он присел за столик и потянулся к шкатулке. Открыл ее, безбоязненно взяв кристалл в руку. Покрутил его на свету, любуясь гранями, и вставил себе в голову.
Служители Улу никогда не записывали своих жизней. Они избрали другой путь, найдя молитву в утешении. Не имея своих кристаллов-накопителей, монахи умели читать чужие, оставаясь собой. К ним приходили за прощением, за последним разговором. И они их давали, становясь на время тем, кто бренный мир покинул. А плата? Что ж, каждый в праве пожертвовать ордену несколько монет. Иногда деньги важнее загробной жизни.
Среди монахов существовала своя иерархия. Были те, кто занимался обрядами похорон, поддержанием порядка могильных курганов, обучением молодых послушников, ну и конечно самые привилегированные – толмачи.
– Да, это он, – произнес Мрей.
Он вынул кристалл, аккуратно убрав его обратно в коробку, забирая себе.
– Протяни браслет, я расплачусь.
Запястья монаха и Кира на мгновение соприкоснулись, и на счет Охотника тотчас поступила нужная сумма.
– С тобой было приятно иметь дело, – служитель встал, направившись к выходу.
Муррат тоже поднялся.
– Куда же ты? – вопросил вдруг Нок, про которого все забыли, – Мы еще не закончили.
– Ну ты и дурак, – простонал Реф, отходя в сторону, – я в няньки не нанимался.
– Не можешь мне ничего ответить? Раса воинов, футы-нуты, может быть и были такими когда-то. А сейчас? Посмотри на себя – обычный бандит.
Вблизи говорившего мгновенно возникла пустота.
– Я не веду бесед с пьяными.
– Что, хваленый кодекс не позволяет? Рыцарские замашки устаревших королей.
– Я чем-то тебя обидел? – спросил Охотник.
Давно было пора уйти отсюда.
– Ты,