лопату и придем снова, – пообещал Монгол, но мы без особого энтузиазма восприняли его слова.
– Каплун, давай сюда патрон и записку.
Каплунский скорчил недовольную мину и попытался возразить, но Монгол выхватил у него записку.
– Давай, давай. У меня целей будет.
Он аккуратно свернул записку по старым сгибам и снова засунул ее в гильзу.
Домой мы шли быстрым шагом и почти всю дорогу молчали. Уже совсем стемнело, когда мы подходили к дому. За квартал нас встретили хорики.
– Ну и влетит вам, – радостно сообщил Венька.
Наши и без того кислые физиономии вытянулись еще больше,
– За что влетит-то? – неуверенно спросил Пахом,
– `Зато, чтоб не ходил пузатый, – ехидно заметил Вовка Жирик. – Все знают, что вы были в лесу.
– Откуда знают-то? – проговорился Семен.
– Бабки видели, как вы кодлой шли к Московской улице с сетками.
– Сетка была только у меня, – полностью выдал нас Монгол.
Первым увидел свою мать Пахом. Он втянул голову в плечи и как-то спотыкаясь, кругами пошел в ее сторону. Ни слова не говоря, тетя Клава влепила ему мощную оплеуху, и он с громовым ревом влетел в калитку. Пока я плелся к своему дому, я слышал, как в ответ на крик матери, что-то бубнил Мишка Монгол, и тоненько на одной ноте гундосил Мотя-младший. Меня мать крепко охватила за руку и, цепко держа, повела домой.
– Ну, отец с тобой поговорит, – пообещала мать.
Вот как раз отца я и не боялся. Перед ним я чувствовал скорее стыд, чем страх. С отцом мы ладили, и он понимал меня. В конце концов, я был просто мальчишкой, и со мной время от времени случались всякие истории.
На этот раз, после неприятного объяснения с отцом, мать настояла, чтобы я никуда не выходил и недельку посидел дома.
После этого мне больше ничего не оставалось, как заняться чтением.
Наша домашняя библиотека помимо книг по истории, философии религий, и самих религиозных книг, давнего увлечения отца, от Библии и Евангелия и нескольких томов «Четьи-Минеи» дореволюционного издания, где содержались описания жития святых, до атеистических, типа «Бог Иисус» Андрея Немоевского, переведенной и изданной в Петербурге уже в 1920 году, регулярно пополнялась литературой вроде «Экстрасенсорное восприятие» Р. Райна, «Физико-химические основы высшей нервной деятельности» Л. П. Лазарева, «Неврогипнология» Дж. Брайда и массой других, дореволюционных и довоенных, переведенных на русский язык, и отечественных книг.
В этих книгах отец искал ответы на вопросы, касающиеся моих «психических отклонений», хотя я сам, признаться, не сильно тяготился тем, что слышу звуки, которые не слышат другие, а над цветами вижу радужное свечение.
Я иногда смотрел эти книги, но, честно говоря, ничего не понимал: что-то о процессе принуждения чужой воли, о физической энергии, о том, что все виды материи обладают физиологической энергией, о том, что почти все мы обладаем экстрасенсорными способностями, и так далее. Все научно и неинтересно.
Я