комплекс неполноценности разросся пышными кустами. Девочка была искренне убеждена в том, что она полная уродина.
Чем юный человек компенсирует переживания по поводу собственного несовершенства? Ясно чем – едой. В доме был забитый под завязку холодильник, в котором всегда было полно простой, но сытной еды. И Мария ела, ела, ела. В четырнадцать лет при росте в 168 сантиметров она весила около 80 килограммов. Дальше – больше. Она уже не просто чувствовала себя толстухой, она ею стала.
Зачем это нужно было матери? Чтобы окончательно утвердить свою власть над дочерью. Бог забрал у нее любимого сына? Так она возьмет реванш, сделав младшую дочь верным и постоянным источником дохода.
Как ни удивительно, но ее план удался.
16. Вундер-девочка
Способности Марии были, и в самом деле, феноменальны. Уже прозвучало лестное определение – «маленький гений». Многообещающее, еще мало чем подтвержденное, но… абсолютно истинное! Явление Марии было подобно явлению великого Карузо. Угасающий на фоне джазовой и эстрадной волн интерес к классической музыке, с ее стремлением к совершенству, к виртуозности исполнения, к чистой и глубокой музыкальности, получил мощный толчок. На сцену выходила звезда мировой величины – Мария Каллас… Но до поры об этом никто не догадывался.
Она была слишком юна, чтобы состояться в образе оперной певицы. А вокруг была Америка. У Моцарта в Америке было бы ничтожное количество шансов. Эта страна признает, прежде всего, прикладную сторону искусства. Оценить нюансы вокала по силам только людям, отвлеченным от проблем выживания. Для этого нужна определенная степень внутренней свободы. И определенное воспитание…
Это очень хорошо понимала матушка Евангелия. Марию она представляла не как исполнительницу сложнейших оперных арий, а как чудо-девочку. Мол, посмотрите, как она поет в тринадцать лет. В тринадцать! Это же чудо чудное.
И это было чудом. Все, кто слышал голос совсем еще молоденькой Марии, сохранили это впечатление на всю жизнь. Голос, вообще, многое в жизни Каллас упрощал и объяснял. Ее вокалом восхищались даже враги и люди, которые оставили в жизни певицы черный след. Восхищалась ее голосом и мать. Но – с жестокой усмешкой. Мол, надо же, уродина, а как поет…
17. Детство, которого не было
Детские годы Каллас вспоминала с неизменной горечью. Она говорила, что отрочества у нее не было вовсе. И что только в то время, когда она пела, Мария чувствовала себя полноценным человеком.
Но восхищение слушателей и аплодисменты для ребенка – утешение ничтожное. Растущей девочке нужна, прежде всего, любовь – матери, отца, родных людей. А отец, уже окончательно отдалившийся от жены, гладил по голове младшенькую дочь украдкой от матери. Иногда вступался дед, но всегда пасовал под натиском матери. Позже Леонидас скажет, что был поражен жестокостью дочери по отношению к младшей внучке. Но понимал мотивы, движущие