колодец: страшно подойти, но безумно интересно заглянуть.
«Не бойся, вперёд!» – сказала я себе и пошла к Маркизу уверенной походкой.
– Необычный рисунок у тебя на майке, – начала я, подойдя к нему и показывая указательным пальцем на огнедышащего дракона, расположившегося на зелёной ткани.
– Да? – удивился он, – не вижу ничего необычного, – и отвернулся от меня в сторону другой девчонки, скривив свой рот в ехидной улыбке.
Вот бы провалиться мне сквозь землю в эти минуты. Я чувствую, как моё лицо наливается багровым цветом. Не сдавайся, Эва!
– А я нахожу его занимательным, – выдавливаю я с дрожью в голосе ему в спину.
– Я бы на твоём месте занимался чем-то более серьёзным, Эва.
Он знает, как меня зовут. До чего же он наглый и сообразительный. Но почему же меня так и тянет к нему. Я не нахожу себе места в этом большом зале. Хочу убежать подальше от шума и укрыться с ним под ночным небом, в его объятиях.
– Я как раз этим и занимаюсь.
– Мне не интересны твои занятия, Эва. Извини, – и он плавной походкой ушёл в другой зал, выкидывая правую ногу далеко вперёд.
Вот так! А ведь он – самый неэффектный парень в этом обществе.
Но нет, я не растерялась, пусть и чуточку расстроилась. Я просто стала искать глазами другой объект моих скрытых желаний.
Мне уже двадцать, а я ещё ни разу с парнем не целовалась. Пустая трата времени за скучными учебниками по философии и праву, в которых я не находила связи между чистым воплощением разума и красотой.
Красота и ум – несовместимы. Преодолеть и совместить эти две противоположности, причём в реальном мире, не представлялось мне возможным. Умные – страшные дурнушки. Красивые – замершие курицы. Отнести себя к одному из этих двух кланов я не могла и пришла к выводу, что я – существо духовное, не относящееся ни к тем, ни к другим, пришедшее в этот мир испытывать чувство собственной неполноценности и превосходства одновременно. Кстати, последнее помогает мне прорваться на пик снежной горы и мгновенно свалиться с неё при самом обыкновенном случае. Например, когда контролёр, уличив меня в заячьем забеге, выписывает мне протокол нарушения и просит выйти из трамвая. В этот момент мне становится так стыдно, что успеваю покраснеть и побледнеть за доли секунды.
Впрочем, вернёмся к философии. Философия нужна для того, чтоб просто не слететь с катушек. Я не понимаю сути всех этих многочисленных (и кстати сказать, противоречащих друг другу) философских терминов и безумных идей, но неплохо бы отметить, что философия – это любовь к мудрости. Но мудрость, как известно, порождает глупость, поэтому можно заключить, что всё, что говорит и пишет философия, – не что иное, как бред сумасшедшей старухи, отбывающей последние дни в труднодоступном кайфе бытия. Если быть чуть-чуть мягче в суждениях, то можно предположить,