в магазин? Тут есть один круглосуточный. Там знакомая моя работает кассиршей.
– Нет уж. Я и дверь заперла на ключ. Жди тебя потом ещё двадцать лет.
* * *
Но есть хотелось не ему одному. В чайник набрали воду и поставили на электрическую плиту. Вода забулькала минут через десять, а они тем временем грели руки у пузатика. Потом запустили туда картошку в мундире – по две на каждого – и стали ждать, вдыхая аромат неповторимых студенческих лет.
* * *
– Хочешь, я за солью к соседке схожу?
– Даже не думай об этом. Сам меня грей и грейся.
– Ты простила меня?
– Думаю. А почему ты мокрый, под ливнем, беспризорный?
– Я из дома ушёл вчера. Совсем.
– От Тани?
– Да. Как и ты – без всего, в одних трусах.
– Ну, я не такая дура оказалась. Я с матрасом, сеткой картошки и со своей машиной.
– Вот так никогда и не знаешь, кто из нас дура, а кто дурак.
– А я по-другому тебя и не воспринимала. Ты всегда был такой.
– Какой?
– Тёплый. Родной.
Глава 8 – С тобой
– XXX —
Они лежали, обнявшись, мокрые, на подушках из Стендаля (по два тома под голову), дрогли и, конечно, не могли заснуть. Матрас шуршал от каждого движения их тел. Плёнку с него снимать не стали, чтобы не оставлять разводов – вдруг что потом другое подумают? Васька крепко прижимал Надю к себе; да что там – вжимал, делая вид, что дремлет.
Неожиданно для него Надя развернулась и уставилась в глаза. Он не отводил взгляда. Всё это было так… Как не бывает. И это «не бывает» наяву, сейчас, рядом с ним.
– Почему ты сбежал от меня тогда, в два ночи?
– А сейчас сколько?
– Без минуты два.
– Ты помнишь ту ночь, тот дурман полыни на пустыре? Помнишь?
* * *
По заведённой кем-то традиции, оба потока с технического факультета отправлялись в городской стройотряд после второго курса перед третьим. Памятник тому человеку следует поставить. Двадцать лет, парни и девушки, в студенческих общежитиях, на разных этажах – и всё лето! Золотой ты наш неизвестный всем человек. От всей души спасибо.
Перед этим прошли переформирования групп. После второго курса и по результатам сессии разрешалось выбрать специализацию. Василий с двумя своими согруппниками перешёл в группу теоретической физики – один другого умнее. Что потом было? Проще сказать, чего не было: не было зависти друг к другу, не было желания подставить ножку. А была общая радость, что они избранные. На отдельно взятом факультете была дружба. Эта избранность аукнулась всем – читальные залы до закрытия, буфеты с оставшимся горошком без сосисок. И через десять лет просыпался Василий от того, что на экзамен надо спешить, а он не готов. Но это всё будет потом, а сейчас начиналось лето.
* * *
Ваську – вероятно, из-за простоты имени, – приставили к граблям. Приезжал самосвал, скидывал чернозём,