Вася допеть свою песенку. Лампочка в светильнике над головой заморгала и погасла с резким хлопком. «Отдала нить накаливания… не вынесла меня», – об этом Василий подумал с особой грустью.
В тот же миг дверь приоткрылась и в щель просунулась рука с большим синим покрывалом—полотенцем. Василий взял его и быстро обвязался. А потом… а потом он услышал звуки раздвигаемой стремянки. «О, нет! И здесь порхает птичка», – Василий лишился последних эмоций. Сам открыл дверь, вышел. Прошёлся по коридору до большой комнаты. Там, справа от двери, стояла расправленная софа. Он завалился на неё на левый бок, прижавшись к ковру на стене спиной, и уснул.
В какой-то момент он почувствовал, что рядом с ним легла она. Не выходя из дрёмы, Василий обнял её, сжал крепко-крепко и погрузился в глубокий сон.
– XXII —
Во сне Василий ощутил себя совсем другим человеком. Да и сам сон был необычным. Все его сны были цветными, а этот… то чёрный, то белый, то кровавый.
…Варра пришла в себя первой. Асфад лежал неподвижно в камышах на спине с закрытыми глазами. Его ноги самую малость не касались водной глади. Полная луна осветила его лицо: тонкий нос, тонкие губы, высокие брови, красивый овал. «Он мог бы стать для меня хорошим мужем», – подумала Варра. Немного помедлила, потом бесшумно поднялась и отправилась в свой горящий город. Ассар догорал. Не слышно было ни голосов, ни топота лошадей. Варра знала, что она там увидит, знала и об опасности засады. Но она должна была вернуться в свой разорённый дом. Асфад простит её, а если нет… Значит, он не её Асфад.
– XXIII —
Василий сам убрал руку с тела Ларисы. Застонал и проснулся. В окно светил фонарь, а не луна; в доме царила тишина, а Лариса – словно её освободили – перевернулась почти на живот и поджала ножку под себя, а правой ножкой подобрала одеяло подушечкой.
Стараясь как можно меньше производить движений и даже сковав дыхание, Василий подоткнул одеяло под спинку женщины и начал вытягивать себя из кровати. Уставшая от смены Лариса не услышала, как он через спинку перебрался на пол и на цыпочках поспешил в ванную. Машинка добросовестно завершила программу стирки и сигналила, что отжатое бельё можно вынимать.
Надевать на себя мокрое было неприятно. Только Василий в тот момент об этом не думал. Он чувствовал всеми фибрами души, что не здесь сейчас его место, а где-то в этой ночной городской гуще.
Его портмоне с документами (нетронутое!), ключи от дома и телефон лежали на столике в прихожей. Он собрал всё своё и направился к двери. Ключ в замке он повернул бесшумно, дверь отрылась без скрипа. Он мог бы и закрыть её так, но вспомнил теплоту тела этой удивительной женщины, её мягкую улыбку, её низкий голос, манеру тихо говорить, её бездонные глаза и испугался. Как можно оставить дверь открытой, не запертой?!