полог, едва заметным жестом вновь уложил приподнявшуюся навстречу гиену. Девочка же никак не отреагировала на его появление, слишком уж была увлечена «рассказом». Её словно охватило оцепенение – лишь отдельные движения выдавали воодушевление.
В ожидании развязки истории Рихард осторожно прислонился плечом к стволу, наблюдая за девчушкой. Порой, чтобы уловить суть, слова и образы не нужны: достаточно прорывавшихся наружу эмоций. То ножка дрогнет, то глаза под закрытыми веками забегают, то ручка что-то невидимое схватит. Личико же попеременно хмурили насупленные брови и озаряли улыбки. Эффалия явно с больши́м интересом проводила время в гостях у отца, а иначе и быть не могло.
Наконец малышка широко распахнула глаза. Всё ещё находясь на волне восторга, она протянула ручку и выкрикнула:
– Ард! Ма-ма!
Рихард заключил маленькую ладошку в свою:
– Нет, милая. Мама пока спит.
Девочка мигом нахохлилась:
– Ра-с-ска-зать. Хо-чу…
– Знаю. Обязательно расскажешь, но немного позже. Хорошо? – ласково перебирал он крохотные пальчики.
Эффалия не издала ни звука.
– С Ильхи ты уже всеми приключениями поделилась?
Один вопрос, и броня молчания сломлена:
– Нет! Бо-ль-шой дом! Ог-ром-ный! Дру-гой! – заёрзала малышка, а на Рихарда обрушилась лавина сумбурных картинок интерьеров и их содержимого.
От такой резвой цветной карусели видений мужчина тихо кашлянул пополам со смехом:
– Да-а-а… Большой… – он отвёл взгляд к основанию сука, где теперь сидела боком материализовавшаяся дриада.
Её матово-зелёное тело, как и всегда, было облачено в листья и кору, словно в платье. Лик же походил на человеческий, если бы не прожилки из мелких корней и глаза цвета молодой травы. Сейчас они горели пуще прежнего: дриада продолжала жадно ловить каждое оброненное слово и мелькнувшую мысль.
– А-а-а… знаешь, о чём я сейчас подумал? – скосив глаза на девочку, заговорщически поинтересовался Рихард.
– …Знаю! – довольно хихикнула та.
– И о чём же? – мужчина вновь сосредоточил внимание на Эффалии.
– Па-па… Один… В боль-шом до-ме… Дол… Дол-ж-но быть… ему очень… очень гру-ст-но…
– Верно, – улыбнулся Рихард. – Именно об этом я и подумал.
Однако ликование малышки длилось недолго: веселье быстро сползло со светившегося личика, его сменила сначала растерянность, потом и вовсе – печаль.
Тогда мужчина шагнул ближе, нежно погладил румяную щёчку:
– Может, надо составить папе компанию? Пожить вместе с ним? Согреть его той радостью, что ты согреваешь нас с мамой?
Эффалия вновь нахмурила бровки. Закусила губу. Перед внутренним взором Рихарда вдруг заблестела вдавленная в каменные плиты, одинокая монетка в далёком обрамлении, вероятно, паласов.
– За-пол-нить пу-с-то-ту? – глаза девочки наводнило желание получить подтверждение своему умозаключению.
– Заполнить