2. Тебя предупреждали
Ферсуанский тракт, тянувшийся от побережья до Плетёных Полей, с каждым годом всё сильнее терялся в лесу: иссякал талым ручьём по весне. Выбирая более удобные пути, где повозкам не обязательно жать кусты у обочины, чтобы разъехаться на узкой дороге, привередливые странники лишь способствовали натиску природы. А она была и рада. Стелилась под копытами мхами, трогала бока лошадей колючими ветвями, наполняла дождями колею, превращая её в бесконечную топь.
К вечеру небо опять затянула пасмурность. Ветер наполнила прохлада, и без плаща ехать стало уже неуютно. Вопрос о ночёвке подбирался также плавно, как шуршавшие кронами деревья выкладывали на земле мозаику из жёлтых листьев. Лили хорошо знала, что в округе не было поселений, – в прошлые поездки останавливалась в охотничьей избушке. Ветшая вместе с изъеденным короедом бором, она верой и правдой служила редким гостям независимо от их жизненных взглядов. В ней отдыхали и звероловы, и бродячие торговцы, и даже сомнительные личности, с которыми в тёмное время суток лучше не встречаться. Однако кто бы ни переступал порог, хижина всегда предоставляла сухую кровать и крепкий засов – спать можно спокойно. Вот и сейчас Лили почему-то была уверена, что избушка пустовала:
– Если мы планируем ночлег, самое время повернуть, – придержав кобылу, женщина указала в сторону уползавших вверх по склону ясеней: – За холмом есть заброшенная хижина, – серый взгляд коснулся притормозившего воина: – Хотя, может, знаешь место поудачнее?
– Хм, – многозначительно произнёс Роланд, – Я намеревался достичь выселков Вуэлха до наступления темноты. Но мы припозднились, и твой вариант более логичен. Веди, – ладонь в чёрной перчатке уступила роль проводника.
Всадники свернули в лес и, шурша пожухлой листвой, порысили за умчавшейся вперёд собакой. Ветер доносил до лиц стойкий запах грибов, какие можно было заметить даже невооружённым глазом. Они то облепляли деревья, то высились одинокими путниками, то росли кучной семьёй. Однако собирать их не хотелось: лишь мухоморы да поганки.
– Узор на твоих сапогах, – вдруг сказал воин. – Пегасы и грифоны. Чтишь старинные легенды или грезишь о беспечности полёта?
– С детства люблю сказки и легенды. О мире, где чудеса бродили среди людей, да и сами люди могли чуточку больше… – в голосе женщины мелькнула грусть. Она качнула ногой, уронив взгляд на сапог: – Они – моё вдохновение… и напоминание, что мы не боги. А полёт? Беспечность? – Лили тихонько усмехнулась. – Боюсь, я слишком большая трусиха для такого. А твой… Друг? Ставленник? Тот, что подарил столик. Видимо, он тоже был неравнодушен к легендам?
– Тот, кого Груольт называл драконом, полностью соответствовал возникающему в голове образу. Характер настоящего дракона, – мягко улыбнулся Роланд. – Не всякое создание могло похвастаться такой непоколебимостью. Впрочем, это не помешало развить феноменальную лояльность к человеку. Наверное, оттого, что с едва приоткрытых