бароны, кого мы можем послать
В Сарагоссу, к королю Марсилию?»
Отвечает герцог Нэмон: «Я пойду, если вам угодно;
Дайте мне тотчас перчатку и жезл»[23].
«Нет, – ответил король. – Вы – человек
смышленый.
Клянусь этой бородой и усами,
Вы не уйдете ныне так далеко от меня.
Садитесь, когда вас никто не вызывает».
«Синьоры бароны, кого мы можем послать
К сарацину, что царствует в Сарагоссе?»
Отвечает Роланд: «Я мог бы отлично пойти туда».
«Вы, конечно, не сделаете этого, – сказал граф
Оливьер.
Ваша храбрость так пылка и заносчива,
Что я опасался бы беды.
Если угодно королю, я пошел бы охотно».
Император поник главой.
Сказал он им: «Замолчите вы, оба!
Ни тот, ни другой не ступит туда ногою.
Клянусь этой белеющей бородой,
Никто из двенадцати пэров[24] не будет назначен».
Французы умолкли, затихли.
Турпин Реймский выступил из ряда.
Громким и зычным голосом крикнул Карлу:
«О славный государь[25], дайте мир вашим франкам.
Вы уже семь лет в этой стране,
И много им было трудов и горя.
Пожалуйте мне, государь, жезл и перчатку,
И я отправлюсь к испанскому сарацину,
Да поговорю с ним по-своему».
Император в гневе ответил ему:
«Ступайте, садитесь на этот белый ковер,
Не дерзайте говорить, пока я не прикажу вам».
«Рыцари франкские, – сказал император Карл, —
Изберите барона из моих владений,
Который отнес бы Марсилию мое посланье
И, в случае надобности, мог бы сразиться,
как должно».
Тогда сказал Роланд: «Пусть идет Ганелон,
мой вотчим:
Оставим его здесь, вам не найти лучшего»[26].
Французы воскликнули: «Он справится отлично.
И, если позволит король, правильно будет
пойти ему».
И сказал король: «Ганелон, подойдите
И примите жезл и перчатку.
Вы слышали: вас назначили франки».
«Государь, – сказал Ганелон, – все это наделал
Роланд;
Нелюб он мне будет всю жизнь,
И Оливьер также, ибо он – друг ему,
И двенадцать пэров[27], ибо они его любят.
Ненавижу их всех за то, и говорю это пред вами».
И сказал король: «Вы слишком гневны.
Вы отправитесь, коли я повелел».
«Я поеду, но несдобровать мне,
Как некогда Базилию и его брату Базану!
Вижу,